что Арно числил нас среди своих друзей. Во всяком случае, он, как истинный друг, не щадил времени, чтобы познакомить нас с Арменией, он сумел «влюбить» нас в свою прекрасную, гордую страну, в людей своего народа, которых сам любил горячо и верно. Он любил талант не только в художнике и в ученом, но и в самом простом человеке – лишь бы этот человек был действительно хорошим человеком и настоящим тружеником. Он нас познакомил с чистильщиком ботинок Арутюном в Ереване, и он нас вез на своей машине очень далеко, десятки километров из Дилижана в Кировакан, чтобы увидели мы, наконец, повара по имени Сереж, с кулинарным искусством которого мы должны были непременно познакомиться, ибо без этого мы до конца все-таки не поймем его родную республику, ее обычаи, ее уклад. Ах, да сколько еще прекрасных людей встретилось нам на пути только потому, что их знал и любил Арно!
…Вспоминается ясный летний день на Севане. Он любил это священное озеро, говорил о нем тепло и проникновенно, как говорят о людях родных и близких, может быть, только чуть старших по возрасту. В тот день он решил угостить нас форелью. Мы уже отведали ее в прибрежном ресторане, но Арно этого показалось мало, и он решил обзавестись ею «про запас». Увидев неподалеку торгующих форелью мальчишек, он подозвал их и начал торговаться… Мы не понимали, что им говорил Арно по-армянски, но по тому, как гримасничали мальчишки, как надрывались у них животы от хохота, мы понимали, какое удовольствие доставляет им эта «торговля». Наконец, Арно сел в машину и сделал вид, что окончательно рассорился с юными торговцами, отъехал от них на несколько метров, а мальчишки бежали за машиной, на ходу в чем-то убеждая «дядю Арно». Арно давал задний ход – снова начинался прерывающийся смехом диалог, снова отъезд и снова возвращение. Наконец сделка была завершена, и довольные, светящиеся от счастья лица торговцев и покупателя еще долго не могли оторваться друг от друга. Это была игра – веселая, детская, наивная, бесконечно добрая. Арно был в своей стихии. Словно большой ребенок, он сам получал удовольствие от этой игры. В этом была вся его натура – радующаяся жизни, непосредственная, почти детская. А потом мы все играли в футбол. И мы – взрослые, сам Арно, Родион Щедрин, еще кто-то из старших; играл и сын Арно – Араик, и даже девочки, отдыхавшие с нами в Доме творчества. А судил эту «встречу» сам Дмитрий Дмитриевич Шостакович, тончайший знаток и любитель футбола, которому специально для этой цели А. Бабаджанян привез из Еревана судейский свисток.
И сейчас, вспоминая Арно Арутюновича, мы всегда представляем тот летний день на Севане. Так и чувствуешь на себе прохладный ветер с гор. Так и видится яркое, ослепительно яркое солнце над синей-синей водой могучего озера, и на этом фоне – улыбающийся Арно, улыбающийся своей такой же ослепительной, как горное солнце, улыбкой.
Далекие, милые, прекрасные годы! Они были прекрасны потому, что с нами был тогда Арно Бабаджанян.
Анатолий ГОРОХОВ
Эстрадный певец, поэт-песенник
Неподдельная радость жизни
С Бабаджаняном мы познакомились в конце шестьдесят четвертого года, когда я работал на радио в должности главного редактора музыкальной редакции. Арно Арутюнович пришел ко мне с новой композицией. До того он слышал песни «Эхо» и «Пингвины», которые я написал вместе с талантливым музыкантом Виктором Купревичем. В исполнении квартета «Аккорд» они стали настоящими шлягерами. Меня удивляло, что эти песни пели даже на улицах. Вот Бабаджанян и пришел ко мне за текстом. Сыграл музыку и спросил, можно ли что-нибудь написать. Я сказал, что попробую. А у меня был в это время Магомаев, мы с ним близко дружили. И вот, уже прощаясь, в коридоре Арно говорит: раз мы начали работать, то проще будет, когда не надо отчеств и на «ты». Мы с Магомаевым согласились. Муслим всегда относился к Арно с огромным уважением, но так и не смог, даже много лет спустя, себя преодолеть, чтобы обращаться к нему на «ты».
Сначала я написал простой, незамысловатый вариант текста. История была такая: парень влюбился в девушку-экскурсовода, стал каждый день приходить в музей, все у них потом сложилось хорошо… Мне самому не очень нравилось, но на музыку легло отлично. Пришел домой к композитору, показываю. Сыграл песню и вижу, что он доволен. Но все равно говорю: «Арно, я пришел отказаться. Это не мое… Не могу я, закажи кому-нибудь другому». Они с женой стали меня уговаривать: ты от нуля уже оторвался, теперь тебе проще будет, еще лучше напишешь, только не отказывайся. В общем, ушел я от них в растерянности. Пришлось поломать голову, но я придумал. Королева красоты, да еще победительница конкурса, – мы об этом мало знали, не было тогда такого конкурса, а за границей был. У нас выходил журнал «Америка» на русском, а там на английском выходил «Советский Союз». И вот в одном из номеров русскоязычного журнала шел рассказ о конкурсе красоты, там было много великолепных снимков. Я подумал: а ведь каждый когда-то влюбляется. Для любого мужчины его возлюбленная и есть королева красоты. Такая песня будет долго жить, потому что влюбляются всегда, во все времена. Ну и написал – «Королева красоты», принес Бабаджаняну. Ему очень понравилось. И хорошо, что я отказался тогда от первого текста. Слава богу, песня ожила. Муслим ее записал. Здорово все вышло. Потом была песня «Будь со мной».
Сразу же после первой встречи с Арно у меня сложилось о нем очень приятное, положительное впечатление. Отзывчивый, легкий в общении. Он был искренний, живой, как ребенок, но при этом твердый, целеустремленный. Хороший мужик. Жалко его, конечно, – потеря большая. А чувство юмора у него было неиссякаемое. И это несмотря на болезнь, которая много лет его мучила и все-таки сломала. Но никто об этом не знал: ни я, ни Муслим. Тереза, жена его, конечно, знала. Но он не подавал виду никогда. Всегда был веселый. У меня дома писали песню «Будь со мной», и там был такой кусок в партитуре, где можно вставить реплику квартета «Аккорд». Кстати, так получилось по жизни, что Муслим почти всегда пел с этими ребятами. Вот мы все слушаем, это место начинается… И тут Арно: «А здесь квартет “Аккорд”», – и давай показывать все в лицах, на разные голоса – уа, уа… Актер такой был, потрясающий.
У них дома была приятная атмосфера, там
