и воскрешения. (Все это я знаю только из Википедии).
Дэйв отвел нас в крутой тату-салон в Бактауне, одном из самых «вкусных» районов Чикаго. Я хотел, чтоб мне мою картинку набили на плечо, а Майк хотел своего жука-скарабея через всю спину. У Майка до этого не было татуировок, так что я с ликованием рассказывал, как это больно. Одно только ожидание вгоняло меня в пот.
Когда дошло до дела, мы уселись рядышком и нами занялись два мастера. Майк снял рубашку, что было необходимо, раз татуировка бьется на спине. Я поерничал над его телосложением и просто засучил рукав. Мне-то рубашку снимать не надо! Иголки пошли в дело. И, боже, как это было больно! Это всегда больно. Я хочу сказать, что, хотя именно к этой боли странным образом привыкаешь (это знают все, кто делал татуировки), это все равно очень больно.
Я посмотрел на Майка, наклонившегося вперед на стуле, совершенно спокойного, пока ему делали этого огромного скарабея через всю спину и плечи. Он казался полностью невозмутимым и даже не вспотел. А ведь ему точно было больно! И не забудьте про его отношения с иголками. Но вот он переносит миллионы и миллионы мерзких тычков в спину, еще и еще, и еще, а впечатление такое, что он сейчас заснет. Я изо всех сил старался не оплошать в нашем обычном состязании и предпринимал отчаянные усилия, чтобы выглядеть еще спокойней его, но его победа была бесспорной. Я, когда моя татушка была готова, был весь в поту. И это при том, что ее сделали раз в десять быстрее, чем татуировку Майка, и внешне они не шли ни в какое сравнение. Его тату была просто потрясающей.
Майк выиграл. В очередной раз.
«Мне надо позвонить Мэнди», – говорю я. Я знаю, чего хочет Майк, но к этому я не подготовился.
Дома гребаная ночь, но, к счастью, Мэнди подходит к телефону, и я объясняю ситуацию. Она должна прислать мне рисунок скарабея. Они с Крисом, оба талантливые дизайнеры, помогали Майку срисовать и доработать картинку, которую он выбрал. Судя по всему, я записан к тату-мастеру сегодня днем. Она сразу же включает компьютер и обещает, что сейчас отправит картинку по мейлу. Говорит:
– Отправила. Можно пойти спать?
– Конечно. Спасибо, Мэнди.
Мой телефон звякает, оповещая о входящем письме: «Удачи, Ройд».
Теперь надо решить, куда набивать татуировку. Точно не на спину – по двум причинам. Во-первых, на спине она была у Майка. Моя цель не скопировать его, а сохранить память о нем. И во-вторых (и это даже важнее), если я сделаю ее на спине, это будет огромная гребаная татуировка, а у меня на такое кишка тонка.
На левой руке у меня уже есть татушка с рисунком ацтеков, которую я набил в Чикаго с Майком. На правой ноге снизу у меня пернатый змей. Я раздумываю над этим, пока мы едем в центр Окленда, и решаю, что лучше всего подойдет внутренняя сторона левого запястья. Я хочу видеть ее сам, но не хочу постоянно демонстрировать всем. Я не удаляю там волосы, так что они отчасти ее закроют. Я смогу посмотреть на нее в любой момент, когда захочу, но она не будет бросаться в глаза никому другому. Значит, она должна быть достаточно маленькой. И делать там будет менее больно. Решено.
Мы добрались до тату-салона, и я издаю тихое жужжание. Как звук иглы, которая сейчас вонзится в меня миллиард раз. Ждать недолго. Вот я уже лежу с нанесенным чернилами на левое запястье изображением скарабея Майка. Иголка начинает жужжать.
Я ошибся. Ужасно ошибся. Это очень больно. У меня костлявые запястья, не иначе. Каждый раз, когда иголка задевает кость, это адски больно. Нет, это приятная боль, но все же боль. А теперь меня еще и снимают на камеру, и я должен выглядеть крутым. Я улыбаюсь в объектив Дрю в надежде, что разрешение съемки не такое высокое, чтобы были заметны капельки пота, которые начинают выступать на моей коже.
Сладкая боль, когда иголка снова и снова втыкается в мою плоть, – это связующая нить, я чувствую нашу с Майком связь. Я смотрю на проступающего на моей коже жука, чьи крылья раскрыты, и закрываю глаза. В своем воображении я вижу Майка, его улыбающееся спокойное лицо на спинке стула, через который он перегнулся, когда на его спину наносили тот же рисунок.
Прошло около часа, и я свободен. Заклеймен. Я смотрю на свою версию татуировки Майка. Это такая связь с ним! Я чувствую себя прекрасно. Нет, серьезно! Прекрасно. Каким-то образом этот опыт встряхнул мою иммунную систему и окончательно вылечил эту гребаную затяжную простуду. Или это такое странное совпадение. В любом случае, я замечательно себя чувствую. Я ставлю галочку напротив первого задания в Новой Зеландии и готов для дальнейшего. Готов на большее. Давайте, что там дальше?
Теперь я смотрю на эту татуировку (говоря «теперь», я имею в виду здесь, в Уэльсе, не в «здесь» моего повествования в Новой Зеландии во время выполнения списка желаний) и я обожаю ее. Я обожаю то, что, даже если просто взгляну на руку, вижу торчащие кончики крыльев. Взглянув на запястье, я всегда увижу кусочек скарабея. Сразу знаю, что он здесь. Всегда. Навсегда. Как и хотел Майк. Если кто-то его замечает, он не остается без внимания. Все говорят: «Какая красивая татуировка!» И знаете что? Это дает мне повод заговорить о Майке. Я могу сказать так мало или так много, как захочу. Обычно мне достаточно бывает сказать, что это рисунок моего брата, такая татуировка была у него на спине. Хороший способ представить Майка другим людям. Это дает мне возможность присоединиться к Майку, сохранить его частичку, здесь, со мной. Навсегда.
Да, думаю, с этим заданием я попал в самое яблочко.
Я сейчас буду сквернословить, и мне плевать, кто меня слышит. Я буду сильно сквернословить. Я опускаю айпад и точно знаю, что у меня на лице сейчас идиотское выражение недоверия и страха. Пытаюсь замаскировать его улыбкой.
«Сбрить мои, блин, гребаные волосы?» – начинаю я. Именно это Майк только что велел мне сделать. «Да нифига. Я не стану сбривать… Я не могу сбрить волосы! Нет, серьезно, сбрить волосы?» Я трясу головой, головой с замечательными густыми темными ВОЛОСАМИ. Мои прекрасные волосы. Ну ладно, они крашеные, и я зачесываю их назад, чтоб не мешали, но все равно. «Ну
