его жизни. Даже в моей семье говорили, что мужчины Спирсы обычно были плохими, особенно в том, как они обращались с женщинами.
Джин была не единственной женой, которую Джун отправил в психиатрическую больницу в Мандевиле. Он отправил туда и свою вторую жену. Одна из сводных сестер моего отца рассказала, что Джун подвергал ее сексуальному насилию, начиная с одиннадцати лет и до тех пор, пока она не сбежала в шестнадцать.
Моему отцу было тринадцать, когда Джин умерла на той могиле. Я знаю, что эта травма - часть того, почему мой отец был таким, каким он был с моими братом и сестрой и со мной; почему для него никогда ничего не было достаточно хорошим. Отец заставлял моего брата добиваться успехов в спорте. Он пил до тех пор, пока не переставал соображать. Он пропадал на несколько дней подряд. Когда отец пил, он был очень грубым.
Но с возрастом Джун смягчился. Я увидела не злобного человека, который издевался над моим отцом и его братьями и сестрами, а дедушку, который казался терпеливым и милым.
* * *
Мир моего отца и мир моей матери были совершенно противоположны друг другу.
По словам моей матери, мама моей мамы - моя бабушка Лилиан “Лили” Портелл - была из элегантной, утонченной семьи в Лондоне. В ней чувствовалась экзотика, которую все отмечали: ее мать была англичанкой, а отец - уроженцем средиземноморского острова Мальта. Ее дядя был переплетчиком. Вся семья играла на музыкальных инструментах и любила петь.
Во время Второй мировой войны Лили познакомилась с американским солдатом, моим дедушкой Барни Бриджесом, на танцах для солдат. Он был шофером у генералов и любил быструю езду.
Однако она была разочарована, когда он взял ее с собой в Америку. Она представляла себе жизнь, подобную той, что была у нее в Лондоне. Когда она ехала к нему на молочную ферму из Нового Орлеана, она смотрела в окно машины Барни и была обеспокоена тем, каким пустым казался его мир. “Где все огни?” - спрашивала она своего нового мужа.
Иногда я думаю о том, как Лили едет по луизианской сельской местности, смотрит в ночь и понимает, что ее большая, яркая, наполненная музыкой жизнь с послеобеденными чаями и лондонскими музеями скоро станет маленькой и тяжелой. Вместо того чтобы ходить в театр или покупать одежду, ей придется провести жизнь взаперти в деревне, готовить, убирать и доить коров.
Поэтому моя бабушка держалась особняком, читала тонны книг, была одержима уборкой и скучала по Лондону до самой смерти. Мои родные говорили, что Барни не хотел отпускать Лили обратно в Лондон, потому что думал, что если она уедет, то не вернется домой.
Мама говорила, что Лили так отвлекалась на собственные мысли, что начинала убирать со стола раньше, чем все заканчивали есть.
Все, что я знала, - это то, что моя бабушка была красивой, и мне нравилось копировать ее британский акцент. Говорить с британским акцентом всегда доставляло мне удовольствие, потому что это заставляло меня думать о ней, моей модной бабушке. Я хотела иметь манеры и дивный голос, как у нее.
Поскольку у Лили были деньги, моя мама, Линн, ее брат Сонни и сестра Сандра выросли в обеспеченных условиях, особенно для сельской Луизианы. Несмотря на то что они были протестантами, моя мама посещала католическую школу. В подростковом возрасте она была великолепна, ее черные волосы были коротко подстрижены. Она всегда ходила в школу в самых высоких сапогах и самых маленьких юбках. Она тусовалась с геями в городе, которые катали ее на своих мотоциклах.
Мой отец проявлял к ней интерес, как и положено. И, возможно, отчасти потому, что Джун заставлял его так нелепо трудиться, мой отец был невероятно талантлив в спорте. Люди проезжали километры, чтобы посмотреть, как он играет в баскетбол.
Моя мама увидела его и сказала: “О, кто это?”.
По общему мнению, их отношения были рождены взаимным влечением и чувством приключений. Но медовый месяц закончился задолго до моего появления.
Когда они поженились, мои родители жили в небольшом доме в Кентвуде. Маму больше не содержала ее семья, поэтому мои родители были очень бедны. К тому же они были молоды - моей маме был двадцать один год, а отцу - двадцать три. В 1977 году у них родился мой старший брат Брайан. Когда они покинули ту первую маленькую квартирку, то купили небольшой дом на ранчо с тремя спальнями.
После рождения Брайана мама вернулась в школу, чтобы стать учительницей. Мой отец, работавший сварщиком на нефтеперерабатывающих заводах - тяжелая работа, которая длилась месяц, а иногда и три, - начал сильно пить, и вскоре это стало сказываться на семье. Как рассказывает моя мама, через пару лет после свадьбы мой дедушка Барни, мамин отец, погиб в автокатастрофе, и после этого отец ушел в запой, пропустив первый день рождения Брайана. Когда Брайан был совсем маленьким, отец напился на рождественской вечеринке и ушел в самоволку в рождественское утро. В тот раз моя мама сказала, что с нее хватит. Она уехала к Лили. В марте 1980 года она подала на развод. Но Джун и новая жена Джуна умоляли ее принять его обратно, и она это сделала.
Какое-то время все было спокойно. Мой отец перестал заниматься сваркой и занялся строительным бизнесом. Затем, после долгих усилий, он открыл бизнес в спортзале. Он назывался “Тотальный фитнес” и превратил некоторых мужчин в городе, включая моих дядей, в культуристов. Он занимался в отдельной студии на нашем участке, по соседству с домом. Бесконечная череда мускулистых мужчин входила и выходила из зала, разминая свои мышцы перед зеркалами под люминесцентными лампами.
Мой папа начал добиваться больших успехов. В нашем маленьком городке он стал одним из самых состоятельных людей. Моя семья устраивала большие вечеринки с раками на заднем дворе. Они устраивали сумасшедшие вечеринки с танцами всю ночь напролет. (Я всегда считала, что их секретным ингредиентом для того, чтобы не спать всю ночь, были амфетамины, поскольку в те времена это был самый популярный наркотик).
Моя мама открыла детский сад вместе со своей сестрой, моей тетей Сандрой. Чтобы скрепить свой брак, мои родители завели второго ребенка - меня. Я родилась 2 декабря 1981 года. Моя мама никогда не упускала возможности вспомнить, что мучительно рожала меня двадцать один час.
* * *
Я любила женщин в своей
