улыбнулась, но навсегда затаила обиду на меня. С тех пор я обрел в ее лице заклятого врага и в будущем у меня из-за нее не раз возникали проблемы.
Я всегда был с ней вежлив и обходителен, как и она со мной: так вежлива и обходительна, как можно быть только с тем, кого по-настоящему ненавидишь.
5
Правление Оботе идиллическим не назовешь. Армия бунтовала из-за слишком низкого жалованья; параллельно разгорался конфликт между президентом и правительством. Политические враги премьера оказывались за решеткой. К тому же Оботе подозревали в том, что он вместе с генералом Иди Амином зарабатывал на контрабанде золота из охваченного войной Конго. Как только парламент решил начать расследование, они вдвоем устроили молниеносный государственный переворот. План разработал Оботе, а реализовал Амин, лично возглавивший штурм дворца кабаки.
Оботе, как и англичане, считал Амина полезным недоумком. Он был уверен, что подчинит себе его силу и брутальность и использует их в собственных целях.
Кабака сбежал в Лондон, парламент разогнали на все четыре стороны. Оботе стал новым президентом, а лидеров оппозиции, включая оппозицию внутри его собственной партии UPC (Uganda People’s Congress, “Народный конгресс Уганды”), он посадил в тюрьму, чем де-факто положил конец непродолжительным заигрываниям молодой страны с демократией.
Отонде Одера:
По воле Божией после переворота я стал поваром президента.
Я не думал о том, законны ли действия Оботе. Он был моим начальником, он был моим соплеменником, он был для меня как брат. Поэтому я радовался, что дела у нас идут в гору.
Мои обязанности изменились, причем существенно. Будучи поваром премьера Оботе, я готовил в основном для него и для других сотрудников. В кухне нас было трое, иногда четверо, и этого было более чем достаточно.
Когда я стал поваром президента Оботе, мне пришлось готовить для иностранных делегаций и для всех сотрудников его администрации, то есть для нескольких десятков человек. Теперь на моей кухне трудилось больше десяти поваров, я должен был давать им поручения и наладить их совместную работу.
Угали — кукурузная мука, сваренная на молоке, с рыбой
Я начал с того, что поделил кухню на три департамента: департамент мяса, департамент овощей и департамент пирогов и десертов, отвечавший также за выпечку хлеба. Каждый день на завтрак мы пекли индийские лепешки, а на ужин – хлеб в европейском стиле. Я вставал раньше всех, в пять часов утра был уже на кухне и контролировал работу каждого повара, а блюда, предназначенные президенту, готовил лично. Я пробовал тесто для чапати, жарил блинчики. Ехал на рынок за продуктами, когда надо было.
Изменились обязанности и Одеро Осоре, который из камердинера превратился в мажордома и начальника всех камердинеров. Осоре никогда бы в этом не признался, но подобным продвижением он был обязан близкому знакомству с Мирней, женой Оботе. Это она уговаривала мужа повысить Осоре и так долго его пилила, что Оботе не выдержал и согласился.
Осоре перестал ходить со мной и шофером Окуку на пиво. Он все время пытался угодить Мирии. Помогал ей выбирать занавески, ездил с ней покупать постельное белье и одежду. Поскольку меня Мирия не любила, он предпочитал держаться от нас на безопасном расстоянии. Врать не буду, мне и Окуку было обидно. Но каждый из нас распоряжается своей жизнью так, как считает правильным. Осоре выбрал путь подхалима, и мы ничего не могли с этим поделать.
Что ел президент? Мяса он ел мало, зато обожал малак-ванг — острое овощное блюдо с кунжутом, гранатовой пастой и земляными орешками. Еще он любил рыбу, особенно тиляпию с овощами. Кассаву – муку из маниока. И угали — кукурузную муку, сваренную на молоке, с рыбным филе.
Но чаще всего Оботе заказывал британские блюда. Как я уже говорил: он взял меня на работу, потому что я умел готовить как для белых.
К президенту все обращались “доктор”, потому что он получил ученую степень. А Оботе смеялся, что доктор здесь не он, а я. Врачеватель животов.
Мое положение во дворце упрочивалось, так как президент не представлял себе кухню без меня. Он понимал, что другие повара развели бы там полный бардак. Я же ввел жесткую дисциплину: поварам не нужно было меня любить, главное, что они меня боялись.
Разумеется, несмотря на множество свалившихся на меня обязанностей, Оботе и не думал повышать мне жалованье. Я по-прежнему работал за триста девяносто шиллингов, как в те времена, когда был начинающим поваром. Мне приходилось подрабатывать: после работы я пек на заказ пироги и торты для богатых людей.
Чем больше любил меня Оботе, тем больше у меня появлялось недоброжелателей. Но они ничего не могли мне сделать. Никто не мог. Послушай, к примеру, такую историю: как-то раз я повздорил из-за чего-то с братом президента, Ливингстоном. У нас были нормальные отношения, но в тот день его точно муха укусила, и он повел себя отвратительно: начал на меня орать, ну а я в долгу не остался. Чьим бы братом он ни был, орать на меня нельзя.
И я ему как следует врезал.
– Ну все, ты доигрался, – взвизгнул Ливингстон и побежал жаловаться Оботе.
Я – за ним, а на бегу пытаюсь еще наподдать.
В кабинет президента мы ввалились вместе.
Его брат впереди, я следом. Вспотевшие, взбудораженные, а я еще держал его одной рукой за рубашку.
– Милтон, твой повар меня бьет! – крикнул брат.
Оботе медленно поднял голову над газетой. Взглянул на меня, потом на брата. И наконец процедил:
– Ливингстон, у тебя что, своего дома нет?
– Есть, – ответил растерявшийся брат.
– Если тебе у меня не нравится, дверь открыта, – отрезал президент и снова отгородился от нас газетой.
Что я сделал? А что мне было делать? Побил Ливингстона и вернулся на кухню, чтобы успеть подать обед вовремя.
Я провел рядом с Оботе много лет. Мы знали друг друга очень хорошо, и, думаю, он меня по-настоящему любил. При мне он женился, при мне у него родились дети.
Но я как пришел к нему на работу голый, так голым и остался. Все годы правления Оботе я тяжело трудился, а в итоге остался ни с чем: ни сбережений, ни машины, ни даже мотоцикла. Ничего.
Все изменилось из-за Иди Амина. И к лучшему, и к худшему.
1
Через несколько лет после их совместного путча отношения между Оботе и Амином ухудшились. Президент подозревал генерала в организации по
