крови. Его предки – из Мангистау. Он, можно сказать, всю жизнь жил и работал в России. Есть ли основания упрекать его за что-то? Тем не менее, когда он выступал на первом Всемирном курултае казахов, я нарочно сделал ему замечание: «Аман, да что же это такое? Когда выучишь казахский?» На что он ответил: «Согласен, стыдно не знать родного языка, Нурсултан Абишевич! Обещаю исправиться! Только учительницу прикрепите ко мне молодую и симпатичную». Аман Тулеев за словом в карман не полез и оказался находчив в разговоре. Позднее он описал этот случай в своей автобиографической книге-интервью «С моих слов записано верно». Все верно, но все же как к каждому не говорящему по-казахски приставить учительницу, молодую и симпатичную?..
Язык жив, пока им пользуются, нация жива, пока у нее есть совершенный язык, который активно используется в общественных отношениях. Это аксиома, подтверждаемая всей человеческой историей. Но тогда каков наш язык? И тогда какова наша нация? Вот где проблема!
При Колбине постоянно поднимался вопрос о статусе государственного языка. Большинство членов бюро Центрального комитета склонялось к утверждению государственного казахско-русского двуязычия. Было досадно, что среди желающих придать статус государственного обоим языкам нашлись даже ученые-лингвисты. Понятно, почему эту позицию рьяно поддерживали нигилисты, не знающие родного языка и не желающие его учить. Их ряды также были довольно многочисленны. В той ситуации мы получили мощную поддержку со стороны национальной интеллигенции. Хочу отметить, что я был особенно впечатлен гражданским мужеством и научной убежденностью директора Института языкознания, академика Абдуали Кайдарова. Он твердо стоял на той позиции, что государственным языком в Казахстане должен быть только один язык – казахский. Даже когда его дважды вызывали к Колбину, он не поддался нажиму, основываясь на своих железных аргументах. Заведующий идеологическим отделом Центрального комитета Мырзатай Жолдасбеков, ссылаясь на доводы академика и опираясь на все больше растущий перевес в общественном мнении, всячески пытался предотвратить принятие решения бюро о двух государственных языках.
Тем временем Колбин был отозван в Москву, и у нас появились новые возможности. Мы начали доказывать неэффективность нормы о двух государственных языках. На первом же заседании бюро я высказал мысль о том, что в этом случае все граждане должны будут знать оба языка, а это сегодня не представляется возможным, и последствия могут привести к напряженности и конфликтам. Многие члены бюро сразу крепко задумались… Затем мы, осторожно пропагандируя эту позицию через средства массовой информации, содействовали формированию солидарного общественного мнения. Был разработан проект закона о языках. Были рассмотрены различные альтернативные проекты. После многочисленных опросов общественного мнения и долгих дебатов мы пришли к выводу, что казахский язык должен быть единственным государственным языком, с важным условием, что наряду с государственным языком русский язык официально будет использоваться в органах государственной власти и местного самоуправления. На тот момент это было самым оптимальным решением проблемы. Кроме того, был прописан запрет на дискриминацию граждан за незнание того или иного языка. Главным критерием, заложенным в новый законопроект, была глубокая мысль о том, что реальное благополучие нации, чье имя носит республика, не может быть достигнуто за счет ограничения прав и свобод лиц других национальностей. Широкая общественность справедливо признала, что подлинной защитой языка коренной нации является конструктивная мера – правовое закрепление за ним государственного статуса. Наряду с этим шагом тем же законом было гарантировано свободное развитие всех языков. При этом русский язык сохранил за собой роль мощного интеллектуального потенциала каждого народа, каждого человека. Было сказано, что русский язык – неотъемлемая часть нашего культурного наследия, он останется мощным инструментом освоения огромных пластов мировых знаний. Как было сказано выше, в год провозглашения независимости доля русских, русскоязычных граждан в населении страны составляла более 60 %. Как не учесть этого?
Следующая и конечная задача – принять закон.
Безусловно, главной целью будущего закона было возвести казахский язык на подобающий ему пьедестал в жизни страны. Сделать его единственным государственным языком.
Однако… в эту пору всевластие партии уже покатилось вниз по наклонной. Прежнее время, когда просто давалось указание Верховному Совету, ушло безвозвратно. Мы могли добиться результатов только путем объяснения, разъяснения, пропаганды. Ни один язык нельзя сделать государственным только декретом. Суть задачи заключалась в оказании всесторонней финансовой, организационной, научно-методической помощи для становления казахского языка как государственного, а это требует многолетнего упорного труда.
В первую очередь государственный статус казахского языка нужен самим казахам. Они не виноваты в том, что многие из них плохо знали родной язык или не знали его вовсе из-за того, что в прошлом намеренно сокращалась потребность в нем. Введение второго государственного языка ограничило бы казахский язык и углубило бы его фактическое неравенство, что было бы исторической несправедливостью по отношению к казахам. Несомненно, это свидетельствовало бы и о нашем бессилии в устранении последствий прежней имперской политики.
Есть и другая проблема: тот факт, что казахский язык не будет являться основным языком страны, поставит казахов в унизительное положение в глазах соседних народов стран Центральной Азии. Это станет постоянным фактором дестабилизации, позволяющим использовать его пронационалистическим группам. Примечательно то, что мы пришли к всеобщему пониманию: государственный статус казахского языка заключается не в том, чтобы сузить сферу применения русского языка, а в том, чтобы предотвратить исчезновение казахского языка и поднять его до уровня русского языка в Казахстане. В ходе языковых дискуссий не остался без внимания и тот важный факт, что у русского языка имеется могучая и вечная колыбель в лице соседней России, и в таком случае неразумно говорить об угрозе этому великому языку. А вот угроза казахскому языку была огромной. Ахмет Байтурсынов, в свое время предсказавший эту опасность, недаром изрек: «Без родной речи и сам народ исчезнет».
Судьба языка – судьба страны. Пока существует язык, существует народ. Писатель Габит Мусрепов сказал: «Вопрос родного языка – вопрос, отражающий прошлое, настоящее и будущее его народа-создателя, вопрос вечности этого народа». Вопрос вечности народа… Какие глубокомысленные слова! То, что не случилось вчера, может случиться сегодня, то, что не случилось сегодня, может случиться завтра, но игнорирование родного языка и неуважение к нему неизбежно приведут к непоправимому ущербу. Мы помним времена, когда думали, что если следующее поколение в этой бескрайней степи не будет говорить на родном языке, который берет за душу и может растопить ваше сердце, то и стремиться в будущее будет бессмысленно. К счастью, теперь эта угроза отведена. Все благоразумные люди поняли, что нет большего сокровища, чем язык, и нет большей святыни, чем язык.
Конкретная работа началась с создания
