эти годы в страну вернулось более миллиона человек. Когда народ прирастает народом – это к добру.
В период становления казахской государственности не прекращались разные споры: о языке, о гражданстве, о миграции. Бывало и так, что после обретения независимости национал-радикалы, которые поддались эйфории победы, выступали за лишение русского языка статуса официального и даже на некоторых митингах требовали выселения русских из страны. Это было на руку тем, кто искал неприятности и звал в дом беду. Воспользовавшись этим, лидеры самозваного Славянского движения успели заявить: «Всплеск национализма подталкивает людей к принятию решения о выезде, выдвижению требований двойного гражданства, принятию гражданства России». О том, как мы распутывали такие проблемы, я писал в главе этой книги «Внешняя политика без проторенных путей». Благодаря принятым нами в то время правильным решениям всего за несколько лет число казахстанцев, обеспокоенных этой проблемой, сократилось до 5–6 %. Состояние массового сознания – чуткий барометр. И если он показывает, что озабоченность населения состоянием межэтнических отношений постоянно снижается, то это свидетельствует о правильности выбранного курса национальной политики. В конце концов время расставило все по своим местам и доказало правильность нашего подхода к решению имевшихся проблемных вопросов.
И все же нельзя сказать, что у нас вовсе не возникали проблемы в межэтнических отношениях. Напомню некоторые из них.
В 1992 году страну потрясла гибель в Усть-Каменогорске четырех казахских парней от рук чеченцев. Тревожная новость дошла до меня, когда я находился во Дворце Республики. Именно в тот день проходил телемарафон, посвященный фонду «Бобек». Рядом со мной был вице-премьер Мырзатай Жолдасбеков. Аким Восточно-Казахстанской области пригласил меня к телефону. Понятно, что без особо важной причины аким не будет добиваться телефонного разговора с Президентом. Тем более в 11 часов ночи. Выслушав информацию акима, я дал соответствующие указания и вернулся на свое место в зале. Я еле выдержал последние полчаса телемарафона. Выйти из зала нельзя – пойдут слухи и домыслы. Мы оперативно сформировали Государственную комиссию и ночью специальным самолетом отправили ее в Усть-Каменогорск. Информация подтвердилась: четверо парней-казахов были убиты с особой жестокостью. Услышав такое, разгневанные горожане двинулись в пригородное село. Оперативно направленные войска окружили село, в котором в основном проживали чеченцы, и остановили людей, пришедших совершить возмездие. В итоге преступников выдали правоохранительным органам, чеченские аксакалы принесли свои извинения, и благодаря казахскому великодушию ситуация стабилизировалась.
К сожалению, подобные ситуации повторялись и позже. В августе 2006 года на центральной площади Актау собрались люди с требованием выдворить из страны мигрантов с Кавказа, прибывших в поисках работы. В октябре того же года ссора между казахскими и турецкими рабочими на месторождении Тенгиз переросла в массовую драку. В октябре 2007 года в ауле Маятас Толебийского района Южно-Казахстанской области произошли столкновения между местными казахами и курдами. Все это, конечно, весьма прискорбно. Однако есть одно обстоятельство, которое обнадеживает: ни один из этих инцидентов не перерос в открытое массовое бесчинство.
Конец «Пугачевского восстания» 1999 года тоже оказался скоропостижным. В том году некий россиянин по имени Виктор Казимирчук (называвший себя «Пугачевым»), приведя с собой стайку лиц, опьяненных «революционной романтикой», попытался захватить здание администрации Восточно-Казахстанской области. Он намеревался вынудить акима области Виталия Метте покинуть пост, заручиться поддержкой народа и провозгласить… «Республику Русский Алтай». Возмечтал сначала удержать новую «республику» наподобие Приднестровья в Молдове, а затем постепенно присоединить ее к России… Горожане даже не удостоили вниманием его бутафорское восстание. Казимирчук был осужден и приговорен к 18 годам. Спустя семь лет он был условно-досрочно освобожден и выдворен туда, откуда и прибыл, – в Россию.
Шумиха вокруг журналиста Супрунюка и атамана Гунькина тоже утихла быстро: было доказано, что они оба скрывались от следствия за прежние нарушения закона. В интервью российской «Новой газете» 15 ноября 1995 года я сказал: «Речь идет не о том, что в Казахстане сажают казаков, а о том, что никому не позволено нарушать законы и Конституцию Республики Казахстан. Их виновность или невиновность будет определять суд. И только по закону. Это я твердо обещаю. Подводя черту под этой горькой для меня темой, скажу откровенно и о том, что в Казахстане есть немалая группа людей, приверженных национальной идее, которая хотела бы видеть Казахстан в первую очередь государством казахов. Не буду этого скрывать. После каждого заявления со стороны российских политиков, что они будут защищать русских, на меня оказывают давление: почему ты не заявляешь, что будешь защищать казахов? Одно-два воинственных заявления, и контроль над ситуацией может быть потерян. Вот почему в Казахстане недопустимо преимущество одних наций над другими. Только в условиях стопроцентного равноправия всех граждан мы сможем сохранить стабильность и добрые отношения между народами. Мы не хотим, чтобы из Казахстана уезжали, не хотим межнациональной розни. В простых людях пока еще сохраняются чувства дружбы, понимания и веры. Сохранить в Казахстане мир и покой – мой долг».
Вместе с тем уместно процитировать слова Евгения Круглова, вице-президента Российского института постсоветского пространства, из его статьи в «Независимой газете»: «Однако спекуляции вокруг так называемого русского вопроса в Казахстане не прекращаются. Основные поставщики “уток” – немногочисленная, но активная, богатая и громкоголосая группа деятелей, собравшихся вокруг экс-премьера Акежана Кажегельдина. Для них характерно особо циничное отношение к сфере национальных отношений: обращаясь к российской аудитории, они скорбят о «бедственном положении» русских в Казахстане, выступая же перед аудиторией западной – раздувают угрозу, исходящую от «русского национализма».
Вспоминаются слова из одной статьи советского и российского политического деятеля А. Яковлева: «Национализм – последнее убежище негодяев, не состоявшихся в жизни и теперь решивших защищать себя среди групп таких же людей уже под прикрытием защиты нации. Им не до интересов нации. Иначе они подумали бы о последствиях таких действий».
С первых дней независимости мы осознавали, что не будет мира и согласия в нашей стране без сохранения равенства между этносами и установления подлинной справедливости в межэтнических отношениях. Я бы оценил это как отличительную черту казахстанского варианта формирования новой государственности. Мы не позволили перерасти политическим спорам в кровавые столкновения, наши парламентские кризисы не подразумевали выведение танков на улицы городов, мы не допустили гражданских конфликтов. Почему так получилось? Потому что казахстанская модель интеграции этнических, религиозных и культурных общностей обеспечивала равенство всех перед законом, не допускала никакой дискриминации и отстранения, а также способствовала сохранению уникальности и самобытности каждого этноса.
Как мы этого добились? Мы достигли этого благодаря пониманию и учету того, что уникальность Казахстана заключается в многообразии этносов, что мы живем в новой ситуации, что в решении национального вопроса
