Незадолго до этого среди летчиков нашего полка развернулось интересное движение - научить штурманов самостоятельно пилотировать самолет. И вот теперь, когда ценный почин стал давать первые результаты, кое-кто из нас решил воспользоваться ими для организации кратковременного отдыха в полете. Мне тоже такая идея показалась соблазнительной. А кончилось это... Но расскажу обо всем по порядку.
Наш полк получил приказ в сумерки перелететь в Вины. Оттуда мы должны были наносить удары по аэродрому Дно, где сосредоточились транспортные самолеты и истребители противника.
В первый полет я отправился с Михаилом Егоровым, отличным штурманом, секретарем комсомольской организации. Набрав высоту, я сказал ему:
- Миша, ты пока спи. При подходе к цели я разбужу тебя, и мы отбомбимся. Обратно ты поведешь самолет сам, а я посплю.
- Хорошо, - согласился Егоров.
Прошли озеро Ильмень, затем город Шимск. Скоро цель. По небу начали шарить вражеские прожекторы.
Я взглянул на высотометр: две тысячи восемьсот метров. Разбудил Михаила. Когда над целью погасли прожекторы и перестали стрелять зенитки, убрал газ и начал планировать на аэродром. На высоте тысяча четыреста метров штурман подал команду: "Чуть довернуть!" - и сбросил бомбы.
Резко развернув самолет по ветру, я на большой скорости стал уходить от цели. Тотчас же вспыхнули шесть прожекторов и поймали наш У-2. Сзади и по бокам замелькали разноцветные ленты трассирующих пуль, вверху стали рваться зенитные снаряды.
Продолжая снижаться, я вскоре вышел из зоны обстрела Метрах в двухстах от земли спросил штурмана:
- Жив?
- Все в порядке, - ответил Егоров. Через несколько минут с небольшим набором высоты вышли на Ильмень.
- Миша, бери управление, а я посплю.
- Давай...
Егоров повел самолет, а я, прижавшись к спинке сиденья, задремал. Проснулся от какого-то предчувствия. Схватил ручку управления, сектор газа и крикнул:
- Падаем?
- Проснись, - засмеялся Егоров, - все нормально.
Протер глаза, посмотрел на линию горизонта, спросил:
- Где находимся?
- Прошли маяк номер один. Видишь сзади работает.
- Это не тот маяк.
- Как не тот? - удивился Егоров.
- Не он! Заблудились.
- Не может быть!
Я понимал его: все внимание он уделял приборам, чтобы удержать самолет на курсе. Для наблюдения за местностью у него просто не оставалось времени.
- Заблудились, говорю!
- Возможно, - согласился штурман.
Неуверенность штурмана всегда вызывает у летчика тревогу. Этот неопределенный ответ так неприятно подействовал на меня, что, когда штурман сказал взять немного правее, я с недоверием отнесся к его предложению. Взглянул на бензомер и увидел: стрелка прибора подходит к нулю. Спорить стало не о чем.
- Давай выбирать площадку, - сказал я штурману. - Пойдем на вынужденную, горючее кончается.
- Хорошо, - тяжело вздохнув, ответил Егоров.
Нас окружала непроглядная темень. Только справа мерцал какой-то огонек.
На вынужденную мы всегда старались садиться только у населенных пунктов. Там можно найти тепло, питание, помощь и, самое главное, телефонную связь.
Мелькавший впереди огонек казался мне спасительной звездочкой. Я старался делать все возможное, чтобы дотянуть до него. Когда до огонька стало совсем близко, передал штурману:
- Подготовь белую ракету, освети место посадки. Если внизу кустарник, положу машину на крыло и садиться не буду.
Штурман приготовил ракету. Огонек все ближе и ближе. Когда до земли осталось всего метров пять? шесть, вдруг впереди зажглись стартовые огни аэродрома.
- Аэродром! - вырвался у меня возглас. Только приготовился выравнивать машину, как с земли взлетели две белые ракеты. Они осветили и посадочную полосу, и большую часть аэродрома.
- Так это наш! - крикнул штурман. - Вины!
Самолет мягко приземлился и покатился по посадочной полосе. В этот момент мотор совсем перестал работать, горючее кончилось. Довольные, мы вылезли из кабины. Подбежавшие техники и мотористы оттащили машину на стоянку. Я побежал на командный пункт доложить командиру о выполнении задания.
- Где вы были, почему так долго не возвращались? - резко спросил Куликов.
- Немного уклонились от маршрута.
- Штурман, - обратился командир полка к Егорову, - почему вы плохо вели ориентировку?
- Да вроде все делал правильно, - виновато отозвался тот.
- Не понимаю, - вмешался в разговор присутствовавший на КП командир дивизии. -Просто не верится, чтобы вы могли потерять ориентировку. Что-то вы не договариваете.
- Видите, как было, - сказал вконец растерявшийся Егоров. - До цели спал я, а на обратном пути - Шмелев. Когда он проснулся, ему показалось, что самолет падает. Он сказал, что мы потеряли ориентировку.
Решили садиться на вынужденную, случайно попали на свой аэродром.
- А почему вы спали? - обратился ко мне полковник.
- Товарищ командир, днем мы роем землянки, а ночью летаем. Уже много дней совсем не отдыхаем. Вот и решили поспать в полете по очереди...
- Ах, вот в чем дело... - задумчиво сказал комдив. - Товарищ Куликов, сколько времени летный состав отдыхал вчера?
- Точно не могу сказать... - уклончиво ответил командир полка. Ему, видимо, было неудобно признаться при нас, что в последние дни летный состав спал в сутки по два-три часа. Комдив это понял и бросил нам:
- Вы свободны...
В эту ночь произошли и более серьезные неприятности. Возвращаясь с задания, Виктор Емельянов тоже решил поспать. Машину повел штурман. Над озером Ильмень он столкнулся с другим самолетом. И там, как выяснилось позже, летчик спал. Экипаж первой машины погиб. Второй самолет был изуродован, но все-таки дотянул до аэродрома.
Командир дивизии приказал летному составу полка сутки отдыхать. Мне и Егорову дали двухнедельные путевки в армейский дом отдыха.
Вскоре почти все наши штурманы научились пилотировать самолет. Но со сном в полете было покончено навсегда.
Крылатый корректировщик
После ухода Куликова командование полком принял Александр Алексеевич Воеводин. Еще до его прибытия к нам мы многое узнали о нем. Родился он под Москвой, в бедной крестьянской семье. После смерти отца восьмилетний парнишка, чтобы не умереть с голоду, стал подпаском. В 1923 году вступил в комсомол, а через пять лет - в партию. Работал в Волоколамском укоме и Московском обкоме комсомола. В армию пошел по партийной мобилизации. Знали мы также, что Александр Алексеевич окончил Качин-скую школу пилотов, а в последнее время был военкомом авиационной дивизии.
Приняв полк, Александр Алексеевич Воеводин начал знакомиться с людьми. Беседовал он просто, по-отечески. И каждый, кто говорил с ним, откровенно выкладывал ему все, что было на душе.
