ни на что в жизни. И то, которое может запросто сжить со света, если не угодишь в чем-то. Вплоть до сего дня.
Как выжить в таком аду, где спасается только низко кланяющийся и ломается насмерть всякий, сохранивший хоть малейшее чувство человеческого достоинства? Тоже вплоть до сего дня.
Русское крестьянство приспособилось. Оно научилось отделять родную страну (родину, отечество) от чужого, враждебного государства на той же территории, в том же времени-пространстве. Что никак не мешало вечным царистским иллюзиям («Вот приедет барин…»). Мне для этого потребовалось почти 45 лет жизни и нечто вроде казни. Как говаривал в таких случаях Высоцкий, «распяли, но не сильно». А вот царистские иллюзии, как и у всякого крестьянина, никуда не делись. Хорошо хоть понимаю, что иллюзии.
* * *
Судьба моего родного села — судьба всей России. Или по меньшей мере так называемой среднерусской полосы между тундрой-тайгой на севере, степями на юге, Беларусью на Западе и Уралом на Востоке.
Тысячелетие назад эта обширная местность, сопоставимая по площади едва ли не со всей Западной Европой, или Ближним Востоком, или Индостаном, или собственно Китаем (без его пустынных зон), описывалась известной формулой из пушкинской «Руслана и Людмилы». Помните там о «пустынных муромских лесах»? Это была действительно лесная пустыня, засеченная разве немногим больше, чем тундра или сибирская тайга. Изобилие всякой лесной дичи — от медведя до зайца и от оленя до кабана — и редкие маленькие поседения из нескольких хижин по берегам рек.
Именно такой лет пятьсот назад была вся Финляндия (кроме южной прибрежной полосы и северной тундры). С тем же самым коренным населением из разных угро-финских племен, которые оставили всей местности свои названия. От Невы до Тамбова и от Москвы до Сыктывкара. Ко времени татаро-монгольского нашествия сюда стали проникать славянские племена из бассейна Днепра и тюркские — с юга. Места хватало: редкие маленькие поседения просто терялись в море лесов. Чересполосица племен возросла после похода Ивана Грозного на Казань и раздачи земель Среднего Поволжья его боярам и дворянам (не только славянского, но и тюркского, и даже германского происхождения). Новые помещики стали вывозить в новые седа русских крестьян из своих имений с запада. Так, в частности, родилась Лада. Но и тогда никаких значительных столкновений между финнами, славянами и тюрками не отмечалось. С тех времен и до наших дней. И объяснение такому миролюбию простое: ни одно из племен не норовило паразитировать на другом (причина национальной вражды в России XVIII–XX вв., и чем ближе к XXI веку — тем сильнее).
Враг был общий — разбойники, которые грабили одинаково и финнов, и славян, и тюрков. Сначала просто как разбойники. Потом как созданное ими государство — до XX века включительно.
Правда, сначала хищники были свои собственные. Человеческое общество так устроено, что наиболее удачливому или наиболее наглому воину-охотнику всегда отводилось самое почетное место у костра, предлагался самый лакомый кусок и доставалась самая привлекательная самка (что обеспечивало лучшее генетическое наследство для последующих поколений — в этом смысле сообщество людей ничем не отличается от стаи собак или стада обезьян). Если же такой воин становился вдобавок организатором-вождем, он, как правило, норовил сделать свои привилегии традицией, да еще передать их сыну (сыновьям). Начиная с жилья, пиршественного стола, гарема и кончая пышными похоронами вместе с лошадьми, женами и прочей домашней живностью. Тут славянские вожди ровно ничем не отличались от финских, тюркских, арабских, индийских, китайских и всех прочих. Что делать? Начальство всегда злоупотребляло своим положением и не прекратило этого безобразия до сего дня.
Другое дето, что финские, славянские и тюркские вожди оказались более эгоистичными (и, следовательно, более скандальными меж собой), менее сплоченными и менее организованными, нежели германские. Да и из последних не все, а только норманнские (варяжские). Так уж сложилось, что здоровый климат Скандинавии удерживал детскую смертность на сравнительно низком уровне, а суровая природа не давала возможности прокормить быстро растущее население. Такое случалось и раньше (гунны), и позже (монголы).
Способ прокорма в таких случаях находился быстро: сколотить разбойничью шайку и начать грабить всех окрест. Этим варяги и занимались почти полтысячелетия, пока излишки населения не расселись в виде главарей и их шаек по многим странам Европы — от Англии, Франции, Испании и Италии (до Сицилии включительно — разбойничья генетика, видимо, возродилась спустя несколько веков в виде знаменитой сицилийской мафии) — до Новгорода, Киева, Владимира и Суздаля. Пока не погасили свою пассионарную волну почиванием на награбленных лаврах.
Поэтому не надо стыдиться «норманнской теории российской государственности» — здесь мы просто разделили судьбу множества других стран Европы. Почему-то никто не обращает внимания на созвучие русских «князей» и «витязей» с варяжскими «конунгами» и «викингами», дошедшими до наших дней в виде многочисленных «книге» на севере Европы. И мы тешим себя иллюзиями, будто Игорь — это не обрусевший Ингвар, а Олег — не обрусевший Хроекр.
Германскую шайку разбойников, правившую Россией тысячу лет (в том числе четверть тысячелетия под верховенством разбойников монголо-тюркских), сменила шайка еврейских, с вкраплением в нее грузин, армян и меньше всего собственно русских. Во всей этой мерзости нет ни капли национализма. Потому что еврейская шайка была почти начисто истреблена грузинским разбойником «в законе». Со времен Хрущева ее сменила преимущественно русско-украинская, с очень небольшим вкраплением других национальностей. Но хищничества от этого не убавилось. Мало того, при Ельцине страна была фактически отдана на произвол самых настоящих (в смысле соответствия статьям Уголовного Кодекса) разбойничьих шаек.
И вся эта мразь вот уже более тысячи лет занимается одним-единственным ремеслом — рэкетом общегосударственных масштабов. Обирает население страны, как только может. До сих пор за эти занятия пострадал один-единственный разбойник — князь Игорь. Да и того разорвали на части только потому, что он попытался ограбить дочиста ограбленных вторично. Все остальные до конца XX века включительно злодействовали безнаказанно.
И еще находятся подлецы, которые костерят забитых и ограбленных — веками! — пьяницами, лентяями, ворами, обманщиками и мошенниками. Интересно, чего еще можно ожидать от человека, которого из поколения в поколение бьют смертным боем, гонят плетью на каторжный труд и отбирают силой почти все из наработанного?..
* * *
Ну а теперь люди, среди которых вырос и состарился.
Одним из одиннадцати родившихся у бабушки с дедушкой детей и старшим из трех выживших оказался мой отец. Он окончил четырехклассную церковно-приходскую школу и стал «шибко грамотным» по местным понятиям — его родителя и остальные 99 % взрослого населения Ладской волости оставались в то время неграмотными. Сразу
