На вторые сутки экспедиции два брата из группы Алтера — Абрам и Рубен Полонские предложили остановиться на день в доме братьев-белорусов, которых знали до войны. Партизаны погнали своих лошадей в деревню Доброе Поле, крошечное село из двадцати домов, которое было так близко от Новогрудка, что город оттуда был виден как на ладони.
Владимир и Гальяш Белоусы с семьями — в общей сложности восемнадцать человек — проживали в самом большом доме в деревне. Они были простыми крестьянами, которым, чтобы прокормить многочисленное потомство, приходилось работать с раннего утра и до позднего вечера.
Белоусы оказали еврейским партизанам теплый прием, но за дружественными их жестами скрывались тайные мотивы. Полонские не знали, что сын Владимира Белоуса — Николай стал в Новогрудке полицаем и запятнал себя участием в многочисленных расправах над еврейским населением.
Утомленные после изнурительного похода партизаны устроились в теплом доме и вскоре крепко заснули. Тогда сын Владимира пятнадцатилетний Павел выскользнул на улицу и поскакал в Новогрудок. Там он нашел Николая и рассказал о евреях, расположившихся в Добром Поле. Через час моторизованная колонна, в которой было около пятидесяти полицейских и несколько немецких жандармов, вошла в деревню.
Партизаны услышали рокот двигателей, выбежали из дома и помчались в направлении леса, до которого было приблизительно триста метров. Чтобы добраться до опушки, им надо было спуститься с одного холма и затем подняться вверх по склону другого. Однако они не успели: полицаи открыли стрельбу по беглецам. Под шквалом огня девять из десяти евреев были убиты, в том числе и отец Лилки. Уйти удалось только Абраму Полонскому.
Вместо того чтобы вернуться в лес, Абрам Полонский совершил нечто совсем неожиданное. Дождавшись, пока немцы и полицейские покинут деревню, он вернулся в дом Белоусов и потребовал у Владимира и Гальяша ответа, как они могли так бесчеловечно поступить со своими друзьями. Завязалась схватка, и один из братьев зарубил его топором.
Итак, все десять евреев, ушедшие в экспедицию, погибли. Жители деревни побросали тела в телегу и вывезли в лес, где в мягком грунте вырыли общую могилу. Она сохранилась по сегодняшний день.
Увидев, что группа не возвращается, Тувья приказал своим бойцам провести разведку и выведать все, что только можно, о пропавших партизанах.
С наступлением весеннего тепла братья задумали снова собрать рассредоточенный отряд воедино. Новый лагерь решили организовать в небольшом лесу Старая Гута, что недалеко от Станкевичей. К 15 апреля приблизительно четыреста евреев, в том числе около сотни вооруженных бойцов, отправились по тающему снегу на новое место.
Отряд приобретал в округе все большую известность. О Бельских рассказывали легенды, и эти легенды распространялась с невероятной скоростью. Евреи, сбежавшие из разных гетто, одолевали помногу километров, чтобы только добраться до этого места еврейской свободы. Среди сельских жителей ходил слух, что братья жестоко наказывают тех, кто встает у них на пути. Немцы же и полиция в самом факте существования еврейского отряда видели оскорбление своей власти.
Вскоре новая база превратилась в маленькое еврейское поселение. Беглецы из гетто, которые прежде были торговцами, открыли подобия лавок. Сапожники, при помощи инструментов, добытых у крестьян, чинили сапоги, седла и упряжи; валютой служила водка. Портные латали порванные солдатские рубашки и изношенные пальто. Команда слесарей под руководством Шмула Оппенхайма, бывшего владельца мастерской по ремонту велосипедов в Новогрудке, приводила в порядок поврежденные пистолеты и винтовки. Была открыта даже мужская парикмахерская. Она оказалась весьма популярной: мужчины выстраивались в очередь, чтобы сесть в кресло парикмахера.
Вооруженные бойцы, чья важность для выживания группы возрастала с каждым вновь прибывшим в отряд беглецом, были организованы в боевые бригады по восемь-десять человек в каждой. Асаэль Бельский лично возглавил одну из бригад. В начале весны было осуществлено несколько партизанских операций. Бойцы сожгли деревянные мосты, расположенные на дорогах, ведущих на север из Новогрудка. Кроме того, партизаны срубили столбы и вывели из строя телефонные и телеграфные линии.
Тувья приказал приложить все силы, чтобы освободить тех, кто до сих пор оставался в гетто. Прежде всего это касалось Лидского гетто, где содержалось несколько тысяч узников, — намного больше, чем в Новогрудке. Бойцы раз за разом уходили в экспедиции, целью которых был вывод евреев из Лиды.
Зачастую подобные экспедиции возглавляли те члены отряда, чьи родственники были по-прежнему заключены в гетто. Один из маршрутов пролегал через пивоваренный завод Пупко, который снабжал немцев пивом. На территории завода партизаны отдыхали, а затем, украсив одежду желтой звездой, шли в гетто — будто бы возвращаясь с принудительных работ.
Одной из спасательных операций руководил партизан Моше Маньский. Ему не составило большого труда найти людей, желавших уйти с ним в лес. Один из них, молодой человек по имени Эли Дамесек, с тяжелым сердцем решился оставить в гетто свою пожилую мать. С собой он взял кое-что из одежды и несколько ручных гранат, которые хранил в тайнике. Вместе с ним к месту сбора пришло пять женщин, которых Маньский не приглашал.
Мужчины вырыли небольшое углубление под колючей проволокой и, как только все проползли под забором, засыпали его в надежде, что патруль ничего не заметит. Выбравшись за пределы города, они зашагали через поле. Время от времени приходилось идти прямо по болоту, по пояс увязая в трясине. Но Дамесек не чувствовал и тени усталости — его поддерживала мысль, что наконец он освободился от немецкого плена.
Внезапно темноту прорезал громкий окрик.
— Ни с места! Кто идет? — прокричали по-русски.
— Мы партизаны из отряда под командованием товарища Бельского, — ответил один из евреев.
И через мгновение беглецы попали в объятия советских партизан, которые были членами подразделения, входившего в бригаду Синичкина. Они много слышали о Бельских.
Беглецы шли по сельской местности еще две ночи — прячась в лесу в дневные часы, прежде чем добрались до крестьянского дома, где их ждали люди из отряда Бельского. Их накормили простоквашей и картофелем, а затем проводили к базе Бельских. Картина нескольких сотен людей, которые спокойно занимались своими будничными делами, поразила недавних заключенных. Бойцы отдыхали в палатках и землянках. Женщины хлопотали в лагерной кухне у примитивного очага, готовя еду, как обычно, в больших котлах.
