На отметке половины пути я наспех глотнул воды и снова побежал – все выше по длинной, вьющейся по горам тропе, к далекой вершине.
Но я уже сознавал, что опаздываю.
И страшно злился на себя.
Когда Тракер проходил мимо меня по петляющей тропе, он выглядел очень уверенным, сильным и бежал в хорошем темпе. Я понимал, что по сравнению с ним выгляжу развалиной. Низко опустив голову, глядя под ноги, я с трудом вбирал в себя воздух сквозь стиснутые зубы.
Необходимо было наверстать время, и сделать это немедленно, иначе я проиграл!
Откуда ни возьмись на втором отрезке у меня прибавилось сил, и я обошел длинную цепочку рекрутов, которые стали выдыхаться. Это придало мне уверенности, и я прибавил ходу.
Добравшись до вершины, я принялся бежать вниз, к подножию горы и к финишу.
Далеко внизу и впереди, в полутора тысячах футов ниже и на расстоянии трех миль, я увидел маячивших у ворот офицеров – они казались черными точками.
Я выжал из себя все силы и понесся к финишу.
В результате я пришел с запасом в три минуты.
Я сидел на своем рюкзаке, свесив голову между коленями, в полном изнеможении, но испытывал невероятное облегчение.
Получалось, что почти все, кого я опередил, придут к финишу с опозданием.
Спустя тридцать минут, когда собрались все опоздавшие, нас выстроили в шеренгу.
– Рекруты, чьи имена мы назовем, возьмите свои рюкзаки и отправляйтесь к ближайшей машине.
Это был приговор, холодный и безжалостный.
«Вы сами себя подвели. Помните?»
В тот день в свои армейские части возвратились шестнадцать солдат.
Планка была поднята еще выше, и, если честно, силы мои были на исходе.
Тот ночной марш-бросок был очень долгим.
Он начался в сумерках и должен был закончиться в 3:30 утра. Внезапно ухудшилась погода, и, когда стемнело, ориентироваться стало еще труднее. По дороге ко второму из последних контрольных пунктов по этой высокогорной, продуваемой ветром болотистой местности мне предстояло преодолеть крутой склон, заросший густым лесом.
На карте дорога казалась довольно легкой, но в действительности обернулась сущим кошмаром: толстые, тесно растущие сосны, штабеля заготовленных бревен и бесконечные заросли колючего утесника.
Через несколько сотен ярдов я понял, что мне предстоит настоящая борьба. Я уже и так был измотан после пяти часов ночного марша по кочковатым торфяникам, только этого леса мне и не хватало. Я думал только о том, чтобы он поскорее закончился.
Чтобы пробраться сквозь эту проклятую чащобу в кромешной темноте, приходилось продвигаться очень осторожно и ежеминутно сверяться с компасом. Но лес казался бесконечным.
Наконец я выбрался на открытое место, побежал по огибающей лес тропе и заметил на фоне неба смутные очертания одинокой палатки.
С нас требовали неукоснительно соблюдать порядок прибытия к контрольному пункту. Ты подбегаешь к нему, прижимая к груди висящую на шее винтовку, в одной руке сжимая карту, а в другой компас, и опускаешься на одно колено. Затем называешь офицеру свое имя и номер.
Офицер сообщает тебе очередные шестизначные координаты, которые ты должен быстро найти на координатной сетке карты и указать на них краешком компаса или травинкой. (Если ты станешь тыкать в карту пальцем, то незабываемый сержант Тафф пригрозит тебе «оторвать к чертям этот палец и отлупить мокрой тряпкой». Я в шутку угрожаю этим наказанием моим сыновьям, когда учу их читать карту.)
Как только координаты подтверждены, нужно сразу «хватать вещмешок и к чертям!», как нам часто приказывали. Это был сигнал отправляться дальше.
Я отошел от палатки ярдов на двадцать и, присев на корточки, вынул головной фонарик, обмотанный маскировочной лентой, сквозь которую проникали лишь слабые лучи света, и внимательно изучил ламинированную карту.
Сложенная в несколько раз карта всегда находилась в набедренном кармане, а компас был прикреплен к вытяжному шнуру нагрудного кармана. Если потеряешь карту или компас – ты пропал.
Повернувшись спиной к ветру, я травинкой проложил маршрут, который мне казался самым удобным путем через болота.
Ошибешься в выборе пути – потеряешь несколько драгоценных часов.
Но как же легко ошибиться, когда ты насквозь промок, измучен от постоянного недосыпания и пытаешься при сильном ветре и в полутьме разглядеть карту.
Я повернулся навстречу ветру и побежал по крутой тропе, пролегавшей вдоль леса, а потом по болоту – мне оставалось пройти всего две мили.
«Ну давай, жми, скорее! Поскорее уж закончим с этим!»
Было уже 2:00 утра. Я настолько измучился, шагая по этим кочкам, что спал на ходу. Такого со мной еще не случалось.
Невероятно трудно было преодолевать нестерпимое желание рухнуть на землю и заснуть и минута за минутой заставлять себя идти дальше.
Через полтора часа я добрался до маленькой заброшенной каменоломни, вырубленной в склоне горы. Трудно себе представить более жалкую награду за окончание ночного марша.
Пошел сильный дождь, поблизости не было ни одного дерева, чтобы привязать к стволу мое одеяло-гамак. Я лег на топкую землю, натянул на себя одеяло и уснул.
Вскоре я стал мерзнуть, так как моя одежда насквозь промокла. Я дрожал от холода, но думал только о том, чтобы справиться с этим испытанием.
К утру я настолько продрог, что даже обрадовался, когда нас отправили в обычный для этого часа марш-бросок. Я чувствовал, что внутренне словно перешел какую-то грань, стал немного другим. Мне уже было все равно, насколько мне холодно, сыро, болят ли у меня руки-ноги и все тело. Я стремился только к одной цели – успешно закончить этот день.
После двух часов бега вверх-вниз по крутому карьеру, после бесконечных отжиманий в грязи нас, оставшихся рекрутов, отвезли вниз.
Мы были грязные, мокрые и совершенно измотанные.
И невероятно возбуждены.
Я без сил упал на дно кузова. Первое испытание было пройдено.
В следующие выходные испытания проходили в особенно тяжелом районе Уэльских гор – отдаленном, необитаемом, где было еще больше болот с кочками, поросшими пучками высокой травы, которая, словно путы, охватывала щиколотки и страшно мешала идти.
Среди рекрутов она была известна под выразительным названием «Чертова дыра».
Первый марш начался для меня неудачно. Я не смог выдержать темп и вскоре стал отставать. Почему у меня это часто происходило в самом начале? Может, я слишком нервничал?
Приближаясь к первому кемперу[9], я злился на себя за то, что не могу идти быстрее.
К тому же я дважды заблудился на этой громадной заболоченной территории, и мне пришлось потратить драгоценное время на то, чтобы добраться до какого-нибудь места повыше и сориентироваться.
