а большевики потеряли даже то влияние, которое имели до съезда. Более того, делегаты дружно отвергли курс большевиков на прекращение войны и уничтожение системы «двоевластия» (правительство — Советы). Отказался съезд проводить и массовую антиправительственную демонстрацию, которую пытался организовать В.И. Ленин. Обозленный Ильич в злости обозвал делегатов «соглашателями», впрочем, что ему еще оставалось.
Наряду с борьбой за «пулеметчиков», борьба шла и за Кронштадт, который так же мог оказать реальное влияние на расклад сил, в случае вооруженного противостояния. К июлю в Кронштадте первенствовали анархисты. Большевики занимали вторую позицию по популярности, но в затылок им уже горячо дышали левые эсеры.
Большевиков в Кронштадте представляли Ф.Ф. Раскольников и С.Г. Рошаль. Выбор этот был, прямо скажем, не слишком удачным, так как первый был недоучившимся мичманом, и матросы относились к нему с подозрением, а второй вовсе недоучившимся студентом. Но других кадров у Ленина просто не было. Единственным авторитетом для матросов на тот момент являлась Александра Коллонтай, но она, “приручив” Дыбенко, окучивала Гельсингфорс и Центробалт, и на Кронштадт просто не могла разорваться.
Именно тогда состоялась и первая встреча П.Е. Дыбенко с В.И. Лениным. Вот как описал ее сам Дыбенко:
“Пробираюсь из комнаты в комнату (речь идет об особняке Ксешинской — В.Ш.), спрашиваю, можно ли Ленина видеть. — А вы кто такой? — Я председатель Центробалта! Стою, расспрашиваю. Из соседней комнаты выходит человек средних лет, среднего роста, внимательные, с усмешкой глаза.
— Это Ленин.
Подхожу к нему.
— Разрешите получить от Вас кое-какие указания и информацию для нашей работы, а то много ходят слухов о готовящемся вооруженном выступлении.
Говорю, кто я; деловито, коротко обмениваемся парой фраз. От Ленина узнал, что никакого выступления не готовится, предполагается демонстрация.
— Уж тут следите сами, — сказал Ленин. — Но, смотрите, не набедокурьте, а то я слышал, что вы там с правительством не ладите. Как бы чего не вышло…”
Если верить Павлу Ефимовичу на слово, то с Лениным он разговаривает на равных (деловито, коротко обмениваемся парой фраз.). По существу Дыбенко интересовался у Ленина, не пора ли браться за оружие и убивать министров-капиталистов. Ленин просит его этого не делать, причем просит ласково и даже несколько заискивающе (не набедокурьте, а то я слышал, что вы там с правительством не ладите.). Финал беседы Дыбенко с Лениным вообще потрясающ неуважением председателя Центробалта к лидеру большевиков. Чтобы понять это, достаточно вспомнить, что фраза “как бы чего не вышло”, это слова учителя Беликова из рассказа А.П. Чехова “Человек в футляре”, которые обычно цитируются, как определение трусости, и паникерства. Вот так, не больше, и не меньше! И дело даже не в том, говорил, или не говорил эту фразу В.И. Ленин в действительности. Дело в том, как ее подал в своих мемуарах Павел Ефимович. Из-за этой финальной фразы Ленин в воспоминаниях Дыбенко, однозначно предстает трусоватым слабаком, сам же он, как мужественный и решительный революционер.
Тем временем, в Петрограде, вопреки решениям съезда Советов, прошли массовые демонстрации, возглавляемые обиженными на власть анархистами и большевиками под лозунгами «Долой десять министров-капиталистов!», «Пора кончать войну!», «Вся власть Советам!».
Назвать эту демонстрацию мирной было сложно, так как сторонники левых партий вышли на нее вооруженными. Особенно воинственно вели себя анархисты. Они ворвались в тюрьму «Кресты» где освободили десяток своих сторонников, а заодно выпустили на свободу и несколько сотен уголовников, как “близких по духу”.
Временное правительство вызов приняло, и санкционировало разгон штаба анархистов, разместившихся бывшей даче генерал-адъютанта Дурново. Анархисты отчаянно сопротивлялись выселению, взывая к рабочим о помощи. У дачи Дурново разразился настоящий бой. В результате дача была взята штурмом. Во время перестрелки был убит видный анархист Аснин, а вожак, защищавших дачу матросов-анархистов, Анатолий Железняков был ранен. После разгрома анархистского гнезда было схвачено более 60 анархистов, большую часть из которых составляли матросы. Известие “о пленении братьев» министрами-капиталистами вызвало негативную реакцию в Гельсингфорсе и Кронштадте.
А. Г. Железняков
Местные рабочие поддержали «мучеников дачи Дурново» забастовками. Правительство же, выкинув анархистов из дачи Дурново, взялось и за большевиков, которые к этому времени захватили под свою резиденцию дворец балерины Кшесинской. Однако выгнать большевиков из апартаментов знаменитой балерины не удалось, они там засели намертво. Выбить можно было только штурмом, но на него у правительства сил в столице не имелось. Одновременно кто-то распустил слух, что Временное правительство якобы вызывает с фронта 20 тысяч казаков для наведения порядка в столице. Этим воспользовались анархисты, которые бросились к «пулеметчикам» с криком, что казаки идут в Питер, для того, чтобы заставить «пулеметчиков» ехать на фронт. «Пулеметчикам» такая перспектива не улыбалась и они заволновались. Буквально на следующий день анархисты уже фактически контролировали пулеметный полк. В данном случае большевики оказались не на высоте, так как конкретные призывы анархистов пришлись солдатам по душе больше, чем теоретические рассуждения о будущей земле и мире.
* * *
Весь июнь в Гельсингфорсе кипели страсти. Приказ и призыв Керенского об июньском стратегическом наступлении на фронте, а также посылка им на флот агитаторов за наступление, вытянули всю матросскую массу и солдат местных пехотных полков на Сенатскую площадь Гельсингфорса. Сенатская площадь в течение двух недель являлась ареной политической битвы: с одной стороны, меньшевики и правые эсеры, призывавшие последовать призыву Керенского, с другой — большевики, леве эсеры и анархисты. В результате этой длительной тяжбы матросы почти единогласно вынесли резолюцию недоверия Временному правительству и Керенскому. Центробалт выпустил воззвание против наступления и требовал смены правительства. Атмосфера во флоте к моменту июльских событий была настолько напряженной, что достаточно было малейшего необдуманного шага со стороны Временного правительства, чтобы матросы подняли вооруженный мятеж.
В Петрограде понимали, что с матросами надо держать ухо востро 3 июля 1-й пулемётный полк и анархисты прислали своих делегатов в Кронштадт, с призывом вооружиться и двинуться на Петроград, для совместной “революции”. Не найдя поддержки в Кронштадтском Совете, где преобладали левые эсеры и большевики, “пулеметчики” отправились на проходившую в это время лекцию анархиста Хаима Ярчука в Сухопутном манеже. Там им сравнительно легко удалось «зажечь» матросскую аудиторию, в результате чего был созван митинг на Якорной площади. Несмотря на все попытки членов исполкома Кронштадтского Совета удержать массы от выступления, митинг единодушно принял решение поддержать братьев-пулеметчиков. Решающую роль сыграли доводы делегата 1-го пулеметного полка о том, что «кронштадтцы постоянно шли в авангарде революции и постоянно были первыми…», а также матроса Машинной школы большевика Ф. Громова о том, что «иначе нас могут принять
