Я расскажу здесь о диверсионном акте, проведенном еврейской партизанкой Докторович.
В одном помещичьем дворе немцы заготовили большое количество зерна. В лесу, недалеко от этого поместья, стоял партизанский отряд, в котором была Докторович. Однажды она сказала командиру отряда, что хочет взорвать помещичий двор вместе со складами зерна. Командир отряда высмеял ее: это немыслимо, у немцев там большая охрана, а во дворе доты. Докторович настаивала на своем, и командир в конце концов согласился.
Недалеко от поместья находилось село, которое было настроено против партизан. Крестьяне аккуратно выполняли все поставки хлеба и продуктов, которые на них возлагали немцы. Докторович переоделась в крестьянскую одежду, отправилась в эту деревню и узнала, что крестьяне уже выполнили все поставки, кроме зерна. Докторович хорошо разговаривала по-украински, и по внешнему виду нельзя было узнать, что она еврейка.
Из деревни она направилась в поместье. Охрана ее задержала. Она заявила, что уполномочена крестьянами узнать, какие поставки еще не выполнены. Охранники сопроводили Докторович к коменданту. 3 присутствии переводчика она сказала, зачем пришла. Вызвали бухгалтера, и он установил, что осталось сдать только пшеницу, срок поставки истекает через месяц. Докторович заявила, что хочет сдать пшеницу досрочно, она уже заготовлена. Комендант похвалил ее за помощь немцам, за то, что она помогает строить «Новую Европу».
Докторович вернулась в лес на партизанскую базу и доложила командиру о своем плане и о том, что она уже успела сделать. Немедленно выехала группа партизан, чтобы найти пшеницу в количестве, необходимом для выполнения поставок немцам. На рассвете пшеница была погружена на четыре подводы, и партизаны выехали на них в направлении поместья. На трех повозках сидели партизаны, одетые как типичные белорусы, а на четвертую села Докторович. В мешки с пшеницей были заложены бомбы с часовым механизмом.
Подводы подъехали к воротам помещичьего двора, и охрана, увидев, что привезли зерно, беспрепятственно пропустила их. Комендант приказал немецкому солдату показать, где выгрузить пшеницу. После этого комендант подошел к Докторович, похлопал ее по плечу, спросил у нее имя и фамилию и сказал, что напишет специальный рапорт о ее патриотическом поступке.
Через пару часов, когда пустые повозки были уже в лесу, бомбы взорвались. Взрыв был сильный, загорелись склады с зерном, и погибли находившиеся вблизи немцы.
Комендант немедленно отправил карательную группу в деревню, «сдавшую» поставки, и она была подожжена от края до края. Несколько десятков крестьян было заперто в одном доме, и они там сгорели.
В первое время, когда евреи оказались безоружными и беззащитными в полях и в лесах, многие из них погибли от рук разных банд. Были случаи, когда даже партизаны, из тех, кто вернулся из лагерей военнопленных, где они были заражены антисемитизмом, грабили и убивали блуждавших в лесах евреев. В лесу возле Янова-Полесского подвергся нападению еврейский лагерь в шестнадцать человек. Только одному из них удалось бежать к нам.
Еврейские девушки-партизанки из Камень-Каширского, состоявшие в отряде Дяди Пети, рассказали мне, как на них напали в лесу и ограбили. Они узнали в одном партизанском отряде двоих из нападавших, но командование отряда не обратило на это внимания, заявив, что сейчас военное время и «рассчитываться» будут после войны.
Страшную мученическую жизнь вели евреи во всех семейных лагерях, в том числе и в Полесье. Ведь бежали евреи в лес внезапно, в последние часы и минуты перед так называемыми акциями, и не успели обзавестись каким-либо оружием, чтобы иметь возможность обороняться. И это послужило основной причиной того, что большая часть евреев, бежавших в лес, погибла. Известно, что из городов и местечек бежало в леса много евреев, но долго продержаться там они не могли. Многочисленные банды убивали бежавших из гетто евреев или выдавали их немцам.
Наш семейный лагерь был в более благоприятных условиях. Сначала его оберегали от банд еврейские партизанские группы, а впоследствии — общий партизанский отряд, в который влились еврейские партизаны. Несмотря на это, и наш семейный лагерь имел потери. Из Серниковского гетто бежало в лес 272 еврея. За время странствий по лесам погибло 102 человека, причем в партизанских боях погибло только 10–12 евреев. Остальные 90 погибли насильственной смертью при разных обстоятельствах. Этот кровавый итог показывает, насколько трагичен был путь, пройденный нашим еврейским семейным лагерем.
Наибольшие потери, понесенные невооруженными евреями в лесах, приходятся на первые месяцы после бегства из гетто. Прошло много времени, пока положение не улучшилось. В партизанские отряды попадали и преступные элементы. Ведь в первое время трудно было проверить, что собой представляет вступающий в отряд партизан. Достаточно было явиться с винтовкой в руках и принять участие в боях, и такой партизан был уже вне подозрения. Его прошлым не интересовались. Лишь с июля 1943 года, когда в партизанских отрядах была налажена дисциплина, улучшилось положение и в семейных лагерях. Появилось больше оружия, присланного из Москвы, и почти все уцелевшие к тому времени боеспособные евреи из семейных лагерей вступили в партизанские отряды. В семейных лагерях остались только пожилые мужчины и женщины, а также дети. До того времени, то есть до второй половины 1943 года, еврейский семейный лагерь прошел трудный и кровавый путь.
Глава 17
Сражение у Перекалья
Перекалье — большое село на левом берегу реки Стырь. То тут, то там хутора, растянувшиеся вдоль реки. Водный путь тянется до Луцка. В апреле 1943 года в окрестностях Перекалья находились отряды Соединения. Недалеко было и до леса близ Озерцов, где находился Дядя Петя со своими диверсионными группами.
Там также находился отряд круковцев, состоящий в основном из евреев и организованный по инициативе Конищука («Крука»), председателя сельсовета села Гривы, недалеко от Маневичей и Ковеля. Большую роль в развитии и укреплении отряда круковцев сыграли братья Цвайбель, бежавшие из Камень-Каширского гетто вместе со своим старым отцом Шлойме и еще четырнадцатью евреями. Они явились в отряд Конищука, когда он только формировался. При отряде круковцев находился еврейский семейный лагерь в 600 человек. Подчинялся отряд полковнику Бринскому (Дяде Пете). Так как отряд круковцев был не кочующим, то еврейский семейный лагерь мог находиться на одном месте. Отношение к нему со стороны партизан было хорошее. Весной 1943 года семейному лагерю выделили большую земельную площадь, которую евреи вспахали и засеяли. Они также выполняли техническую работу для отряда и пасли его скот. Отряд занимался в основном диверсионной работой.
