вздымали неимоверных размеров красное полотнище с черной свастикой в белом круге. [251]
По завершении исполнения гимна, Хюнлайн в увешанном медалями кителе выступил вперед и объявил гонку открытой. Держался он прямо навытяжку, отведя плечи назад, выпятив грудь и будто пытаясь придать себе хоть несколько сантиметров роста за счет осанистой выправки. Пятидесятидвухлетний Хюнлайн хотя и был низкорослым, зато лицо имел суровое и волевое, с руб леными скулами, тяжелой нижней челюстью и высоким за счет залысин лбом под высоким зачесом светло-каштановых волос на яйцевидном черепе. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что улыбки из этого человека не вытянешь даже под пытками. Известный своей откровенностью и прямотой Хюнлайн, будучи не «человеком дела», а не мыслителем, решил поставленную перед ним задачу кадрового укомплектования NSKK оперативно и эффективно – путем постановки под нацистские знамена всех имевшихся в Германии автоклубов, повсеместного открытия школ вождения и набора в них сотен тысяч молодых людей, включая членов гитлерюгенда. Кроме того, он вел неустанную «битву за моторизацию Германии» еще и путем массированной пропаганды.
Перед началом гоночного сезона 1934 года Хюнлайн лично провел совещания с руководством команд Mercedes и Auto Union и вместе с теми и другими проработал такие графики их участия в состязаниях, чтобы они обеспечили Германии максимально возможное суммарное число побед. Дабы не выйти у него из фавора, и там, и там все только согласно кивали и поддакивали, внимая его требованиям относительно всего подряд – начиная с того, в каких гонках участвовать, а какие игнорировать, и заканчивая приличествующей гонщикам степени внимания к женам и подругам в дни соревнований, дабы они не только на трассах, но и поблизости от них смотрелись настоящей «кавалерией будущего», а главное – не забывали пропагандировать NSKK на автомобильных выставках и всяческих общественно-политических мероприятиях, от приглашений к участию в которых гонщики, как члены партии, отныне были отказываться не в праве. [252] Популярность гонщиков – лучшее орудие пропаганды в деле призыва молодежи в моторизованные вой ска. В обмен на него нацистское правительство щедро отсыпало денег в кубышки обоих автоконцернов, выделив одному только Daimler-Benz 907 000 марок – почти вдвое больше обещанного Гитлером и свыше 40 % от его гоночного бюджета. [253]
Симбиотическая близость обеих фирм с нацистским государством, однако, выходила далеко за рамки спорта и пропаганды, которые служили отчасти еще и прикрытием крупномасштабных усилий по милитаризации промышленности и перевооружению военных, которые носили характер секретной спецоперации, поскольку шли вразрез с условиями Версальского мирного договора. Численность сухопутных вой ск выросла со 100 000 до 300 000 человек. На базе школ гражданской авиации тайно велась подготовка военных летчиков. На судоверфях вовсю строились крейсеры и подводные лодки. Вся германская экономика была переориентирована на обеспечение Гитлера средствами ведения вой ны. Daimler-Benz и Auto Union уже́ начали вовсю наращивать выпуск военных грузовиков, авиационной и бронетехники. Под это строилось и перепрофилировалось все больше мощностей. ВМФ и ВВС от автопромышленников требовались мощные и надежные двигатели, и инженеры Daimler-Benz с готовностью делились современнейшими технологиями со смежниками. И любая прибавка мощности или аэродинамическая находка конструкторов «серебряных стрел» при необходимости переносилась на истребители – и наоборот. [254]
Вот и сигналом к старту гонки послужил артиллерийский залп. Провожая глазами стартовавших, Нойбауэр в боксах, с большим сигнальным щитом наготове размышлял о том, насколько же все-таки Руди крепок духом, раз отважился выйти с искалеченной ногой на трассу, где его ждет прохождение на скорости 172 поворотов. Шестью неделями раньше стартовать здесь же на «Ринге» в гонке Айфель Караччола в последний момент не решился, хотя там заезд включал всего пятнадцать кругов, а теперь на Гран-при Германии ему предстояло мучение в целых двадцать.
Хотя болельщики и приветствовали бурно его возвращение в гонки, ни одной победы Руди пока что не одержал, – ну да все еще впереди. Как и его товарищи по команде Mercedes, он всей душой желал возвращения Германии к вершинам мировой славы, однако развернутая NSKK пропаганда ему претила уже одними заявлениями о том, что «автоспорт отныне – не нива для достижения личного успеха, но арена нескончаемой борьбы за снискания успехов во славу Рейха». [255] Сам Руди вступил в ряды NSKK исключительно по той причине, что членство в этой организации являлось непременным условием принятия в гоночную команду, то есть, средством для достижения цели всей его жизни. Но победы одерживать он хотел только для себя и ради себя, в доказательство своей способности превозмочь все свои физические и психологические травмы и вернуться на высший уровень. А помпа и патриотический угар, раздутые вокруг Гран-при Германии, для него не значили ровным счетом ничего.
Его W25 летел по трассе быстрее, чем когда-либо прежде, благодаря новому топливу под названием “WW” (на жаргоне механиков команды). В состав этой гремучей смеси входили метиловый спирт (86 %), ацетон (8,8 %), нитробензол (4,4 %) и эфир (0,8 %) [256]. Рецепт, вероятнее всего, был позаимствован из недавно начавшихся секретных разработок ракетных двигателей. [257]
Первые двенадцать кругов Руди уверенно держался вторым, не сильно отставая от Ганса Штука, а на тринадцатом обошел его в одном из длинных поворотов и захватил лидерство, попутно обновив рекорд круга. Однако, то ли число тринадцать подтвердило свой скверный характер, то ли, что вероятнее, он переоценил выносливость двигателя W25, топя педаль газа в пол, – но в начале следующего круга у Руди заклинило поршни, и гонка для него закончилась. А Штук уверенно доехал до финиша и принес победу Auto Union. Руди был очень расстроен сходом из-за отказа двигателя, но лично собою остался доволен: гонка подтвердила, что есть еще порох в пороховницах.
Что до Хюнлайна, то тому было без разницы, кто победит, главное, чтобы это была немецкая машина германской команды – и можно было произнести очередное длинное славословие Рейху перед собравшейся публикой, а затем отбить телеграмму с победной реляцией лично Гитлеру.
И далее по ходу сезона немцы на своих «серебряных стрелах» принялись штамповать победы, отметая всякую возможность иностранного вмешательства в соперничество двух своих команд. На Гран-при Италии в Монце лидерство снова поначалу удерживал Штук. После десяти кругов Нойбауэр яростно сигнализировал Руди флагом: «Прибавь!» Караччола, превозмогая немыслимую боль, подчинился приказу. Двадцать кругов. Тридцать. Сорок. При каждом торможении боль такая, будто нож в бедро вонзают. На пятьдесят девятом кругу Руди, наконец, вырвался в лидеры.
Штук заехал на пит-стоп – то ли дозаправиться, то ли резину поменять. Руди рвался дальше, вперед, в отрыв – к столь близко замаячившей долгожданной
