Почти каждая строфа этой небольшой по размеру поэмы идейно нагружена. Читаем:
Был Назаретский Плотник,
Погонщик верблюдов был,
Еще один Черный Работник
Не поверил — и молотом взвыл.
А вот звучит уже почти прямое пророчество:
Будут еще потопы,
Ковчег и все новый Ной, —
На бессильный погибели ропот
Пришел уже Третий — иной…
Несмотря на откровенный мистицизм и некоторый сумбур изложения, ощущаешь в этих строках из поэмы холодок предчувствия, какую-то грядущую опасность! Теперь, спустя восемь десятков лет, мне кажется, что Александр Кусиков принадлежал к весьма редкому типу творческих людей, которых можно было бы назвать преждевременными пророками. Стоит ведь только вместо «Черного Работника» поставить зловещее слово «терроризм» — религиозное противостояние, — как все делается ясным!
Неужели поэт, душа которого, словно чуткий природный датчик, была вмонтирована в кипящую противоречиями лаву истории начала XX века, предчувствовал трагедию нашего времени?!
Да что там по сравнению с этим какой-то Нострадамус…
Слушайте все!
Предреку я: с Востока,
По строкам библейским идет караван,
Верблюды несут нам Младенца-Пророка,
Несут откровенье непочатых стран.
Отметим, кстати, удивительное определение: непочатые!
Анализируя творчество А. Кусикова, становится вполне очевидно, что поэт знал, любил и уважал Коран. Не говоря уже о многих мотивах Корана, встречающихся в его стихах, он переводил суры Корана, а к своей поэме «Аль-Кадр» взял эпиграфом Суру 97:
…Ночь Аль-Кадр лучше тысячи месяцев.
В эту ночь ангелы на землю сходят
по Его повелению.
Мир до зари, и не бродят тени…
Думаю, будет нелишним добавить, что «Аль-Кадр», или, как говорят мусульмане, «Ночь определений», — это та ночь, когда через архангела Джабраила (Гавриила!) Магомету был ниспослан Коран.
И, кстати, исламская традиция называет Иисуса Христа «пророком Иссой» и почитает его наравне с потомками Магомета!
В Коране сказано:
«Мы … сделали вас народами и племенами, чтобы вы знали друг друга».
Сура 49, стих 13
В Коране сказано:
«Аллах не меняет того, что с людьми, пока они сами не переменят того, что с ними».
Сура 13, стих 12
В Коране сказано:
«Если вы творите добро, то вы творите для самих себя, а если творите зло, то для себя же».
Сура 17, стих 7
Эта мудрость сур Корана напоминает мне мудрые слова из «Манифеста» Рассела и Эйнштейна, сказанные еще полвека назад:
«Мы обращаемся как люди к людям: помните о том, что вы принадлежите к роду человеческому, и забудьте о всем остальном.
Если вы сможете сделать это, перед вами открыт путь в новый рай, если нет — перед вами опасность всеобщей гибели».
В апокалиптический день 11 сентября 2001 года это предупреждение двух — не политиков, не государственных деятелей, а ученых, философа-математика и физика, — звучало весьма актуально!
И тяжело, и горько знать, как современные исламские радикалы, кровожадные и безжалостные к иноверцам, говорят: «Труп неверного — это твоя ступенька на крутой дороге в рай».
Да читали ли современные террористы Коран?!
Русский поэт, по сути — «православный мусульманин», задолго до наших нынешних судорожных попыток разрешить глобальные религиозные противостояния, показал нам Путь.
Его имя ныне почти никому не известно.
Это — несправедливо!
Жизнь поэта Александра Кусикова после своего яркого расцвета в 20-е годы XX века позже сложилась не слишком-то удачно.
В свое время он пророчествовал:
Кто победит — Иран или Туран,
я знаю.
Пройдет все страны Красный Ураган, —
я знаю…
Но и сам прорицатель не выстоял в этот Ураган и был — вместе со многими другими! — сметен за границу… Мы помним, что 1922 год был годом «Великого исхода» выдающихся умов, деятелей литературы и искусства, выдавленных ленинским декретом из своей родной страны.
Александр Кусиков оказывается в Берлине. Здесь за два года вынужденной эмиграции у него выходят пять книг: «Птица безымянная. Избранные стихи 1917–1921 гг.», «То, чего нет в Коране», «В никуда» (третье издание), «Рябка» и «Аль-Баррак. Октябрьские поэмы» (дополненное издание).
Но уже здесь, — в книге «В никуда» впервые в кусиковском творчестве прорезываются новые, тревожные ноты:
О, Революция, тебя ли обвинять
Смиренной ковкой рифм в отчаянье?
О, Революция
(она теперь растерянно стихает),
Тебя ли обвинять?
Ведь сам я ждал кровавую усладу…
…………………………………………………………………….
Я так устал от самого себя!
Вскоре А. Кусиков переезжает в Париж.
И тут я хочу поделиться с вами некой загадкой, которую я так и не смог понять.
Поэт умер в Париже на девятом десятке, в 1977 году, на целых полвека пережив друга своей юности Сергея Есенина, на 47 лет — Владимира Маяковского и на 35 лет — Вадима Шершеневича, умершего от туберкулеза в 1942 году.
В одном из библиографических справочников я наткнулся на глухое свидетельство самого Кусикова: «После 1923 года я отошел от литературной деятельности…»
Отошел… на целых 54 года?! Ни одной строки за полвека?! И это при такой яркой одаренности и успеха в молодые годы?! Психологически в это крайне трудно поверить.
Вместе с моими доброхотными помощницами мы перебрали множество библиографических источников в поисках хоть каких-либо следов кусиковской деятельности после указанного им времени, включая каталоги Берлинской и Парижской национальных библиотек. В самом деле — нигде нет ни одного свидетельства о новых книгах, о которых я бы не знал, даже если и не упоминаю о них в данной статье. (Список книг А. Кусикова я даю в приложении к моим заметкам.)
И все же я оставляю этот вопрос открытым. Быть может, кому-то из исследователей повезет больше?
