В районе не было проторенных троп, видимых мест ночевок, не было мусора. Тогда еще не существовало ни спутниковых телефонов, ни GPS, ни почасового прогноза погоды. Если бы произошло несчастье, рассчитывать можно было только на себя – никаких спасательных вертолетов. Я ни в коем случае не призываю нынешнее поколение кидаться навстречу неизвестности, как мы это делали тогда. Это невозможно и даже противоестественно, ведь человеку всегда свойственно использовать новейшие достижения: развитие транспортной техники и коммуникации – это дальнейшее развитие цивилизации.
Сколько решительности, целеустремленности, осторожности и психологической устойчивости требовалось, чтобы в то время совершать восхождение на восьмитысячник по сложной стене! И я рад, что современные вспомогательные средства тогда не были доступны. К тому же допинг в любом виде тогда рассматривался как лишняя опасность, а масштабные экспедиции были не в моде. В итоге значение имеют полученные впечатления, а не рекорды и уж тем более не шумиха вокруг.
Когда вертолет пролетает над ледниками, базовым лагерем и ледопадом на Гашербруме, перед глазами встают картины из прошлого: как Петер Хабелер прокладывает путь через трещины, как Ханс Каммерландер проваливается в одну из этих трещин или как Фридл Мутчлехнер у подножия огромного серака посреди южной стены К2 сокрушенно качает головой, говоря, что здесь безопасно подняться невозможно.
По словам моего друга Освальда Оэльца, нашему поколению альпинистов-традиционалистов «повезло родиться рано». Это не значит, что наше время было лучше. Напротив, сегодня гораздо легче и, согласно статистике, безопаснее можно подняться на «крышу мира». В этом отношении альпинизм, безусловно, также продвинулся вперед. Жаль только, что связанные с трудностями опыт и возможность познавать при этом теряются.
На сегодняшний день даже я рад каждой мелочи, облегчающей восхождение: точный прогноз погоды, двухслойные коврики, наличие повара. Кстати, в наше время мы готовили в базовом лагере сами – не только из экономии, но и потому, что хотели сохранить независимость и действовать самостоятельно.
РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, СКАРДУ
13 сентября 2013
Вот это сюрприз! На рынке в Скарду встретил Рози Али. Мы не виделись тринадцать лет. Разумеется, мы поддерживали контакт, я помогал с оплатой учебы его детей, но в Балтистан стал приезжать реже. Тем неожиданнее оказалась встреча. Али принимал участие в семи моих экспедициях на восьмитысячники. В 1978-м был на Нанга-Парбат, в 1979-м на К2, в 1982-м на Гашербруме II и Броуд-пике, он также был с нами во время траверса Гашербрумов, а в 2000-м снова поднимался на Нанга-Парбат. Мы хорошо провели время и добились успеха. В 1984-м Рози Али приезжал на три месяца в Европу, в 1997-м я ездил к нему в гости в деревню Хуше. Вечером к нам присоединяется еще и Ибрагим. Он делает массаж, который больше похож на избиение, но в итоге действует расслабляюще. Впервые проворные пальцы Ибрагима прошлись по моей голове в 1984 году при подъеме в базовый лагерь на Гашербруме, в этот раз ощущения точно такие же.
Нашей большой компании Рози Али рассказывает о дремо, что во многом перекликается и с историями о йети, которые рассказывают шерпы, и с историями о хемо из восточного Тибета. Не остается сомнений, что дремо, хемо, гуанси мисби (так это существо называют в Хуше!) и йети – разные названия для одного и того же.
Еще одно совпадение: поздним вечером один торговец показывает мне свои новинки: среди них пригоршня бусин дзи, много позеленевших медных украшений, каменные горшки, изъеденные ржавчиной кинжалы и наконечники копий, а также глиняные горшки с различными орнаментами.
Таким образом проясняется легенда о бусинах дзи. Их находят в своего рода гнездах под землей, эту роль выполняет маленькая глиняная чаша, вложенная в каменный горшок. Кроме того, подтверждается и то, что бусины дзи можно найти везде, где когда-то властвовали тибетцы: на всей территории Гималаев, от изгиба Брахмапутры на востоке до поворота Инда на западе, на расстоянии 2500 километров.
РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, СКАРДУ
14 сентября 2013
Статуи Будды, высеченные в гранитной скале размером с дом и расположенные неподалеку от озера Сатпара, производят такое сильное впечатление, что хочется сейчас же перенестись в Тибет. Мне вспоминается множество наскальных рисунков в долине Инда, изображающих главным образом животных, их возраст доходит до 10 тысяч лет: горный козел, снежный барс, мархур. Эти будды и бодхисатвы, высеченные из прочного гранита, повествуют о временах, когда Тибет был сильной державой, власть которой распространялась гораздо дальше Балтистана, Гилгита и Читрала.
В наше время пограничные конфликты в Гималаях имеют совсем другой характер, нежели тысячу, пятьсот или сто лет назад. Вдобавок на почве религии враждуют шииты и исмаилиты, имамом последних является Ага-хан. Исмаилиты населяют самый север Пакистана и гораздо либеральнее, чем другие мусульмане.
В последние годы в районе города Чилас в долине Инда снова происходят убийства, за которые никто не несет ответственность. На мосту в Бунаре во время налета террористов сгорело пять автобусов, многих пассажиров убили. Женщины и дети были принуждены смотреть, как расстреливают их мужей и отцов. На перевале Бабусар также случилось нечто подобное. После убийства одиннадцати альпинистов в базовом лагере Нанга-Парбат наконец должно стать понятно, что эти преступления имеют под собой не одни только религиозные мотивы. Ведь иностранные альпинисты не были мусульманами.
Что меня пугает помимо жестокости этих проявлений, это молчание местных по этому поводу. Они делают намеки, но не решаются высказаться. Как будто им страшно поделиться своим знанием, своей правдой. И молчат все в первую очередь в разговорах с полицейскими [71].
Однако здесь я, несмотря ни на что, чувствую себя в безопасности, как чувствовал сорок лет назад, когда впервые отправился в Каракорум. Люди здесь приветливые и открытые, и ничем не выказывают своей озабоченности по поводу иссякающего турпотока, вызванного терактами.
Деятельность адептов религиозного фундаментализма настолько противоречит моим представлениям, что чувствую себя совершенно беспомощным.
РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, ТАРИШИНГ
15 сентября 2013
Наша сегодняшняя поездка на внедорожнике из Скарду в Таришинг меньше всего напоминала увеселительную: почву размыло после недавнего снегопада, дул холодный юго-западный ветер, а горы были окутаны тучами.
В Горепани я сделал небольшую остановку, чтобы поискать дремо – бурых медведей, которых здесь регулярно встречают. Оказалось, днем они редко показываются. Большие участки троп – назвать их дорогами было бы неверно – размыты, затоплены либо вовсе перестали существовать. Но водители каким-то образом все равно ухитряются проехать.
Они явно надеются на бога в большей степени, чем я. Частенько над нашей «дорогой» нависают полуразрушенные скалы несколько сотен метров в высоту или вмерзшие в моренный лед огромные камни размером с комнату, которые могут обвалиться через пару дней, недель или, самое большее, месяцев. Хочется верить, что никто не будет проезжать тут в этот момент. Пешеход, наверное, сможет увернуться, а
