что-то о «государственном перевороте», имея в виду сделанное без его ведома назначение. Бежар утверждал, что договоренность была, он получил устное согласие Нуреева и вовсе не собирался покушаться на его полномочия.
– Я попросил номинации для этих двух артистов. – Рассказывал Бежар журналистам. – Он мне ответил: „Do what you want!“ – „Делай что хочешь“».
В конце концов в газетах появилось сообщение, что назначение Вю-Ана и Легри признано недействительным.
Разозленный Бежар обрушился на Нуреева с критикой, причем с телеэкрана. «Фантом Оперы существует, – говорил он. – У него ввалившиеся щеки, блуждающий взгляд, кепка на голове. Он не часто бывает там, но когда приходит, то только чтобы сделать какое-нибудь гадкое действие или плохой балет. […] В Опере он уничтожил надежду, уничтожил молодость, красоту. Я обвиняю господина Нуреева в том, что в течение трех лет он проводит политику против великого традиционного французского танца… И я пришел сегодня, чтобы потребовать у него сойти с этой сцены. Я пришел сказать пришельцу, чтобы он убирался. Прощайте, господин Нуреев!» [82]
Все опешили. Обычно великий Бежар был куда более миролюбив и подобных выпадов себе не позволял.
А Бежар этим не ограничился! Он опубликовал в «Фигаро» письмо, в котором обличал деятельность главы балетной труппы Гранд-опера, не называя его имени. «Танцовщик, столь заслуженный, каким он был ранее, не способен, подойдя к концу своей карьеры, управлять танцевальной труппой, а тем более ставить балеты», – утверждал он. Что самое обидное, это письмо подписал также Ролан Пети, долгие годы считавшийся другом Нуреева, но тоже несправедливо им обиженный за балет «Собор Парижской Богоматери».
А что же Нуреев? Вспыльчивый, злой, гневливый Нуреев – промолчал. Возможно, у него уже не было сил на ссоры и драки. Те силы, что остались, он хотел потратить на работу, исключительно на работу. К тому же в это время в Торонто умирал от рака Эрик Брун. Поэтому вместо того, чтобы позировать перед камерами и что-то отвечать Бежару, Нуреев вылетел в Канаду, чтобы проститься с другом.
Скандал кончился ничем. Нурееву продлили контракт на посту директора Оперы, и он возобновил исполнение бежаровских «Песен странствующего подмастерья», словно ничего и не случилось.
Обиженный Эрик Вю-Ан ушел из Оперы, что не помешало ему сделать карьеру и стать обладателем ряда балетных премий и государственных наград; а Манюэль Легри остался и, как оказалось, поступил правильно.
Конечно, утверждая, что Нуреев «уничтожил надежду, уничтожил молодость, красоту», Бежар был совершенно неправ. Нуреевым, без страха ломавшим привычные рамки, было выращено целое поколение великолепных артистов балета. Про некоторых стоит рассказать особо.
Манюэль Легри очень рано окончил Школу балета Парижской оперы и в шестнадцать лет уже был принят в кордебалет. В двадцать лет он получил первую золотую медаль на международном конкурсе в Японии. Потом были другие награды… Но высший статус солиста балета Манюэль Легри получил в июле того же 1986 года, в начале которого его этого статуса так обидно лишили. Справедливость восторжествовала после выступления Легри в партии Жана де Бриена в «Раймонде» во время гастролей парижан в Метрополитен-опера в Нью-Йорке. В декабре 2000 года Манюэлю Легри была вручена премия Нижинского.
Элизабет Платель родилась в Париже в 1959 году в семье, далекой от артистического мира. Окончив Парижскую консерваторию и балетное училище Парижской оперы, она поступила в кордебалет и стала быстро подниматься со ступеньки на ступеньку. Когда Рудольф Нуреев был в 1981 году приглашен в Парижскую оперу для постановки своей версии балета «Дон Кихот», он выбрал Платель для исполнения партии повелительницы дриад.
Нуреев часто давал молодым танцовщикам шанс выступить в его балетах. Он стал одной из наиболее важных фигур в карьере Платель, он давал ей главные партии в своих постановках: заглавную партию в «Раймонде», Одетту-Одиллию в «Лебедином озере». Нуреев также доверил ей исполнение главных ролей в его версии «Спящей красавицы» (1989) и «Баядерке», его последней работе для Парижской оперы (партия Гамзати – 1992 год, позднее она также станцевала Никию). Летом 1999 года Элизабет Платель ушла из Парижской оперы в соответствии с правилами: женщины-этуали оставляют сцену в возрасте 40 лет (мужчины-этуали – в 45 лет). Но и потом она выступала в качестве приглашенной звезды как в Опере, так и в других театрах в разных странах мира.
Никию в «Баядерке» танцевала Изабель Гуерен. Она родилась в пригороде Парижа Росни-су-Буа в 1961 году и пришла в Парижскую оперу после окончания консерватории в 1978 году. В 1985 году она уже считалась признанной звездой. Нежная, чувственная, утонченная, Изабель могла танцевать как классический репертуар, так и балеты модерн. Она обладательница приза Анны Павловой и приза Бенуа.
Рудольф Нуреев способствовал становлению как балерины Сильви Гильем – одной из величайших звезд балета конца XX – начала XXI века. Она пришла в балет из гимнастики. В 11 лет сильная и гибкая девочка была принята в класс Академии балета Парижской оперы, и еще ученицей участвовала в спектаклях Оперы Гарнье, но затем по принятому порядку поступила лишь в кордебалет. В Парижской опере господствовала строгая иерархия. Несмотря на награды на конкурсах и фестивалях, Сильви еще долго пришлось бы карабкаться наверх, если бы не Нуреев. Он восхищался ее талантом, особенно ее исполнением партий Одетты и Одиллии в «Лебедином озере». По его словам, она была одной из немногих женщин, на которых он бы мог жениться. Сильви стала самой молодой звездой Гранд-опера: ей было всего лишь 19 лет. Так началась ее международная карьера. Впоследствии она стала одной из любимейших балерин Мориса Бежара.
Шарль Жюд был принят в кордебалет Парижской оперы по окончании учебы в консерватории Ниццы. Быстро пройдя различные уровни, в 1975 году он стал первым танцовщиком. В его репертуаре значились многие балеты Нижинского, партии, которые с огромным успехом исполнял и сам Нуреев. Это «Послеполуденный отдых фавна», «Видение розы», «Петрушка». В 1980–1992 годах Жюд регулярно принимал участие в гастролях группы «Нуреев и его друзья». Сплетничали, что Нуреев был в него по уши влюблен, но вынужден был смириться, получив твердый отказ. Он никогда не переносил личные обиды на сцену и остался с Шарлем в дружеских отношениях, обучая его всему, что знал сам. Шарль Жюд признавался, что до встречи с Нуреевым занимался балетом лишь потому, что так хотели его родители, но именно Нуреев внушил ему любовь к танцу. Впоследствии Шарль Жюд был награжден множеством призов и медалей за вклад в искусство. Он всегда вспоминал о своем учителе с уважением
