class="p1">«Что касается болезней железа и стали, то я очень давно писал о них, и если Вы имеете знакомство с французской и английской металлургической литературой, то, наверное, встречали не раз указания на мои работы… и могли видеть, что я занимался металлографическими исследованиями еще раньше проф. Мартенса и что американский металлург Совёр вполне прав, когда писал… мне: «Вы создали теорию термической обработки стали рукою мастера, и Ваши ученики добавили сравнительно немногое к Вашим основным положениям».
Приведя подробную библиографию своих статей, появившихся за границей, Дмитрий Константинович отмечал:
«Мне кажется, что в Германии редко упоминают о работах в других государствах, хотя бы они появились в литературе и ранее немецких. По крайней мере я замечаю это по отношению к моим работам; иногда прямо повторяют мои опыты, даже моими словами объясняют наблюдаемые явления, а моего имени не упоминают. Возьмите «Siderologie» барона Юптнера или «Eisenhüttenkunde» Ледебура и многое другое… Впрочем, во всякой стране свои обычаи».
Последовавший затем ответ профессора Гейна заслуживает того, чтобы привести его целиком. Вот что писал Гейн в октябре 1902 года:
«Многоуважаемый профессор! С большим интересом я прочитал Ваши сочинения, опубликованные в «Engineering» и в «Proceedings of the Inst, of Meeh. Eng.». До сих пор я только изредка находил неопределенные ссылки на Ваши работы и, насколько мне помнится, в сочинениях г. Осмонда. Тем более я рад, что теперь знаком с ясными и дальновидными исследованиями, которые Вы опубликовали уже много лет назад. Поскольку они имеют отношение к перегреванию стали, я буду считать своим прямым долгом указать на них в моих письменных возражениях на прения по поводу моего доклада. Вы вполне правы, утверждая, что Вы уже в 1876 году или даже раньше установили факт, что, начиная с известной температуры «b», сталь обнаруживает склонность к перегреванию и что перегретую сталь можно снова исправить, нагревая ее до температуры «b». В то же время Вы уже тогда указали на различие между перегревом и пережогом стали. Позволю себе заметить, что в наших работах находятся и несовпадающие пункты, и я был бы рад, если бы Вы и последним уделили Ваше особенное внимание».
Переходя к главному моменту переписки, Гейн делает попытку оправдать замалчивание трудов Чернова в немецкой литературе.
«Вы пишете, — говорит он, — что особенно в Германии редко упоминают о работах, сделанных в других государствах. Что касается до Вас лично, то это весьма печальное явление, все страны виновны тут в одинаковой степени, и я не понимаю, почему Вы особенно обвиняете Германию, ведь ни одно из Ваших сочинений не появилось на немецком языке. Они опубликованы в английских журналах, и поэтому можно было ожидать, что в Англии о Ваших работах должны иметь более понятия, чем у нас. Между тем отчет о прениях по моему докладу, которым я в настоящее время располагаю, не доказывает этого, потому что г. Ридсдаль прямо утверждает, что он первый открыл фундаментальные явления перегревания стали в 1898 году. Из сказанного Вы видите, что Ваши упреки по отношению исключительно Германии не совсем справедливы. Насколько мне известно из моей практики, я могу смело утверждать, что в Германии более, чем в других странах, серьезно следят за выходящей иностранной литературой и что для этой цели специально занимаются языковедением. Если бы Вы знали, с каким трудом мне достались Вами отмеченные старые английские журналы, то Вы бы менее резко осуждали за то, что в Германии до сих пор незнакомы с Вашими интересными трудами, и Вы бы не сделали незаслуженный упрек проф. Ледебуру в том, что он не упоминает Вашего имени».
В результате обмена письмами и подлинниками упоминаемых в переписке публикаций профессор Гейн в своем ответе на прения по его докладу на металлургическом съезде в Дюссельдорфе сообщил следующее:
«Претензия на приоритет, оспариваемая г. Ридсдалем в отношении некоторых содержащихся в докладе автора (Гейна) заключений, разрешается чрезвычайно просто, если указать, что все права на приоритет в данном случае принадлежат, бесспорно, проф. Чернову из Петербурга, который еще много времени тому назад, в 1868 г., охватил сущность основных явлений перегрева стали самым дальновидным образом. Автору доставляет большое удовольствие, что он может засвидетельствовать достоинства работы проф. Чернова, и единственно, о чем он сожалеет, это о том, что не успел раньше познакомиться с содержанием его (Чернова) статьи, напечатанной в «Engineering» за июль 1876 г. стр. 11 под названием «Структура стали. Заметки о производстве стали и способах ее обработки». Поэтому работу докладчика (проф. Гейна) следует рассматривать как продолжение и развитие общих положений, ранее установленных, и он очень рад, что фундамент, заложенный г. Черновым, на котором он (Гейн), не подозревая вовсе о его существовании, явился продолжателем, оказался столь надежной и прочной постройкой».
На это признание Чернов отвечал коротким письмом, исполненным высокого достоинства, и посылкой новой своей печатной работы. Гейн в марте 1903 года писал Чернову:
«Нет сомнения, что было бы чрезвычайно необходимо, чтобы Вы еще раз опубликовали свои сочинения. В то время, когда они появились, человечество считало себя вправе упускать из виду русскую литературу. Как несправедливо такое отношение, Вы доказываете до полной очевидности Вашими трудами».
Так шаг за шагом Чернов утверждал право русских ученых на самобытность, доказывая, что у нас есть и наука и техника, способные участвовать в мировом научно-техническом прогрессе. Правда, русский инженер вышел слишком далеко вперед, и многие иностранные ученые не могли побороть барьера собственного мышления. Провозглашенные Черновым положения до конца века оспаривались некоторыми учеными в Америке, где обработка стали велась еще примитивно. В Европе Флорис Осмонд своими экспериментальными работами полностью подтвердил справедливость учения Чернова о влиянии «особенных» температурных точек на структуру стали.
Профессор Колумбийского университета Генри Гоу в своей «Металлургии стали», изданной в 1891 году, пренебрежительно упоминая о работе Чернова, мог только сказать о проводимой Черновым аналогии кристаллизации стали и квасцов: «Подобные аналогии никогда ничего не доказывают, но приводят часто к ошибочным заключениям».
Ученик Гоу и его ассистент Совёр в угоду своему учителю в докладе на съезде в Чикаго о своей экспериментальной работе о вторичной кристаллизации стали не упомянул имени русского инженера, хотя повторял ряд его высказываний. А Гоу, председательствовавший на съезде, не указал ему на это. Однако Совёр вскоре счел нужным написать Чернову приведенные им в письме Гейну строки, а Гоу даже посвятил русскому ученому изданный им в 1903 году учебник «Железо, сталь и другие сплавы».
На титульном листе книги он напечатал: «Моему другу, профессору Дмитрию Константиновичу Чернову, отцу металлографии железа, в знак искреннего уважения
