их сначала в швейцарский банк, а потом во французский.
Когда же в 1938 году после «аншлюса» [251] Гитлер триумфально въехал в родную Австрию, встречавшую его как Мессию, Маргарита заказала чемодан с двойным дном и спрятала туда все золото и драгоценности.
Узнав о еврейском погроме в Вене, Маргарита, пересилив себя, пошла к графу Чиано попросить его только об одном: спасти Фрейда [252]. Чиано дал ей слово и сдержал его. При поддержке президента США он добился, чтобы основателю психоанализа Зигмунду Фрейду, уже умиравшему от рака, разрешили выехать в Англию. Там Фрейд и скончался через год после аншлюса. Такое же великодушие Гитлер без чьих-либо просьб проявил к еврейскому врачу Эдварду Блоху, который лечил его мать.
Остальных австрийских евреев постигла совсем иная участь.
По Риму поползли слухи, будто Маргарита и еврейский архитектор Витторио Марпурго в свое время хорошо нажились на строительных подрядах, а теперь возглавляют тайную еврейскую организацию, которая прибрала к рукам все строительство в Риме. Так как Чиано удовлетворил просьбу Маргариты относительно Фрейда, она рискнула пойти к нему опять, на этот раз просить за себя: ей нужно получить новый иностранный паспорт вместо просроченного.
— А что случилось? — холодно осведомился Чиано.
Маргарита сказала, что обеспокоена ростом антисемитизма в Италии. Чиано извинился и вышел в соседнюю комнату. Маргарита прислушалась. Из-за неплотно прикрытой двери до нее донеслись обрывки телефонного разговора: «У меня в кабинете…», «паспорт…», «Слушаюсь Дуче».
Чиано выдал Маргарите паспорт и заверил, что никакого антисемитизма в Италии нет, речь идет об отдельных эксцессах и в ближайшие дни будет опубликовано специальное заявление на этот счет самого Муссолини.
Действительно, через несколько дней такое заявление появилось. В нем отрицалось намерение правительства лишить итальянских евреев прав, но утверждалось, что всемирное движение антифашизма возглавляют евреи и что в Италии влияние евреев непропорционально численности их общины.
А вскоре после этого заявления, летом того же 1938 года вышел «Манифест итальянской расы», где Муссолини написал, что по своему происхождению итальянцы — арийцы, что биологически они отличаются от евреев и негров и что «евреи не принадлежат к итальянскому народу (…) а представляют ту единственную часть населения, которая никогда не сможет ассимилироваться в Италии, потому что она состоит из неевропейских расовых элементов» [253].
Через несколько недель после издания «Манифеста» были опубликованы «Декреты». Они запрещали евреям:
— вступать в смешанные браки и в половые сношения с итальянцами;
— участвовать в различных сферах экономики и политики;
— служить в армии, в банках и в учебных заведениях;
— владеть земельными участками больше установленного размера;
— владеть предприятиями, где работает более ста человек;
— состоять в фашистской партии, в научных, литературных и других ассоциациях, в спортивных клубах;
— держать нееврейскую прислугу;
— вносить свои фамилии в телефонные книги и публиковать некрологи.
Были опубликованы и декреты, предписывающие:
— открыть отдельные школы для еврейских детей, исключенных из всех государственных школ;
— евреям, иммигрировавшим в Италию после 1919 года, покинуть страну.
Страшнее всего эта мера была для немецких евреев, которые бежали в Италию после прихода Гитлера к власти и принятия нюрнбергских законов [254].
Ознакомившись с этими «Декретами», министр пропаганды Германии Йозеф Геббельс несказанно обрадовался и записал в дневнике: «Это — наша величайшая победа». А Муссолини сказал своему зятю графу Чиано, что «теперь антисемитизм будет у итальянцев в крови» [255].
Но Италия, которая в новейшее время не знала антисемитизма и не ведала ни о каком «еврейском заговоре», была потрясена. Даже в руководстве фашистской партии началось брожение, и один из наиболее влиятельных и популярных людей, министр авиации Итало Бальбо [256] публично выступил против «Декретов». Даже Папа Римский Пий XI [257] назвал их «позорной копией» нацистского расизма.
Так нужно ли говорить о том, как были потрясены пятьдесят тысяч итальянских евреев, которые искренне верили, что Дуче — не кровопийца и не фанатик-Гитлер, что он не причинит им никакого зла.
Для евреев Муссолини действительно не был Гитлером, если учесть, что Муссолини не имел в виду физическое уничтожение евреев. И «Декреты» он издал не столько потому, что был кровопийцей, сколько потому, что хотел убедить итальянский народ в его расовом превосходстве, а главное — дать ему зримого врага, чтобы отвлечь от истинных проблем. А таким традиционным «зримым врагом» извечно были евреи, и практика гитлеровской Германии только подтвердила силу воздействия этой традиции.
Однако массового протеста итальянцы не выразили. Уже давал себя знать тоталитарный режим. Королевская семья тоже смолчала. Король Витторио Эммануэль был слишком осторожен, чтобы из-за антисемитизма вступать в конфликт с Муссолини, а престолонаследник принц Умберто ничего не мог предпринять без согласия отца, и к тому же тайная полиция знала, что принц — гомосексуалист, и могла помешать ему наследовать престол.
* * *
«Декреты» потрясли и Маргариту. Она начала метаться. Уехала в Швейцарию, потом во Францию прощупать почву для эмиграции. Донесения тайной полиции об этих поездках насторожили Муссолини, и он приказал не спускать с нее глаз, о чем Маргарите стало известно.
Поэтому она решила ехать в Америку. Но, не имея американской визы, послала из Парижа отчаянную телеграмму знакомым в Америке: «Помогите мне выбраться из ада».
Маргарита металась не зря. В эти же дни сын Муссолини, Витторио, по просьбе своего еврейского друга, спросил отца, что тот должен делать.
— Умный еврей, — ответил Муссолини, — должен уехать не только из Италии, но и из Европы.
Из Америки ответ все не приходил, и Маргарита вернулась в Рим. Там она узнала, что Муссолини велел выслать из Италии английского журналиста, который на встрече с коллегами сказал, что, кроме «Декретов», Муссолини не предпримет никаких антиеврейских мер, потому что до недавнего времени он брал деньги у евреев и был чуть ли не на содержании у своей бывшей любовницы Царфатти.
Серия новых статей в «Иль пополо д’Италия» предлагала в дополнение к «Декретам» убрать евреев с любой работы, потому что у них нет никаких духовных ценностей, а следовательно, они недостойны выполнять какую бы то ни было работу в фашистском государстве.
Еще находясь во Франции, Маргарита распустила слух, что собирается опубликовать за границей другую, на сей раз подлинную биографию Муссолини со всеми компрометирующими его письмами и документами. Она полагала, что напугает его и он поостережется. Зная, что у Маргариты есть против него компрометирующие материалы, Муссолини действительно предпринял некоторые меры предосторожности. Министру финансов он сказал, что был бы рад избавиться от Маргариты, а Маргаритиному знакомому, одному из членов Великого совета, — что давно уже позаботился о том, чтобы
