понимал бы внутреннюю жизнь и дух их Дома. Но так же, как в свое время Альфред отверг идею петербургского филиала, предложение Жака было отклонено. По мнению Альфреда, не имело смысла так раскидывать сыновей по миру. Жак мог регулярно путешествовать на Восток, проводить выставки-продажи в Индии и в других местах. Можно создать временный филиал в Дели со Швайгером или продавать из магазина Швайгера. Но они не собирались вкладывать большие суммы и рисковать столь далеким бизнесом без наблюдения за процессом.
Жак поначалу злился. Он понимал склонность семьи к финансовой осторожности и нежеланию брать на себя долги, но был уверен в преимуществах индийского отделения. Он написал Пьеру в отчаянии, объясняя, как он перенес «nuit blanche» (бессонную ночь) после того, как его предложение было отклонено, но пришлось уступить. В свои двадцать восемь он все еще стоял ниже братьев в структуре фирмы. Но пока ему придется вернуться в Лондон и распространять информацию об Индии оттуда.
Утром 28 мая 1912 года 175 Нью-Бонд-стрит открыла свои двери для первой выставки Cartier в Лондоне, вдохновленной Индией. Это не было просто попыткой продать драгоценности; Жак мечтал показать европейским клиентам чудеса Востока. Выставив крохотный образец индийских сокровищ, чтобы разжечь их энтузиазм, он взволнованно рассказывал журналисту, что открыл невообразимые чудеса. «Среди коллекций я обнаружил предметы, которые превосходят все, что можно найти в мире».
Выставка под названием «Восточные драгоценности и предметы искусства, недавно собранные в Индии» имела ошеломляющий успех. Задолго до того, как путешествия на Восток стали модными среди элиты, мсье Картье пересек моря и привез сокровища, достойные королей и принцев. Резные изумруды, крупный жемчуг и нефрит Великих Моголов восхищали людей, которые слышали о богатстве этой страны и мечтали его увидеть. Но не только драгоценные камни были экзотическими; дизайн, включавший цветы лотоса, мифических монстров и слонов, очень отличался от западных мотивов. Лишь через десять лет индийское влияние зримо отразится на Cartier – Первая мировая война обозначит длительный перерыв между поездками. Но выставка Жака стала значительным шагом, связавшим имя фирмы со сказочным таинственным Востоком.
Свадьба
Ожидание закончилось. Воодушевленный успехом индийской выставки, Жак вернулся в Париж к своей будущей жене. Сначала он должен был встретиться с отцом Нелли. По дороге к дому Харджесов нервничал. Безусловно, г-н Харджес был человеком слова, но ему хотелось, чтобы семья Нелли искренне приняла его.
Джон Харджес внимательно выслушал просьбу ювелира. Жак дал ему слово, что всегда будет обеспечивать и защищать Нелли и ее маленькую дочь Дороти. И чтобы доказать, что им движет только любовь, поклялся никогда не трогать ни цента из денег Нелли. Признавая разницу в религии, обещал жениться на ней в протестантской церкви и воспитывать детей как протестантов, а не в своей католической вере. Жак чувствовал, что это была величайшая жертва, которую он когда-либо приносил, знак самоотверженной любви. Спустя годы, когда дети выросли, а он приближался к концу жизни, он спросил Нелли, согласится ли она на повторный брак в католической церкви. Нелли охотно согласилась, и с души свалился большой груз.
Итак, Джон Харджес принял предложение молодого человека. Его сын, Герман, снова был в ярости, все еще полагая, что Картье не были достойны присоединиться к семье Харджесов, но отец Нелли дал слово и не собирался нарушать его. Семья Жака была очень рада услышать о помолвке. Для Альфреда это было важно: еще один сын женился на представительнице американской элиты. Им нравилась Нелли, она была веселой, искрометной – и выявила лучшие качества в Жаке. Он был более амбициозен с тех пор, как встретил ее, полон решимости преуспеть. За неделю до свадьбы, 20 декабря 1912 года, Луи организовал домашний обед для новобрачных, чтобы семьи могли познакомиться. После недоброжелательности, которую ее родственники демонстрировали Жаку, Нелли была особенно благодарна за безоговорочный прием в семью Картье. С этого момента она всегда будет называть Луи и Пьера «братьями».
Свершилось! 26 декабря 1912 года, на следующий день после Рождества, Нелли и Жак произнесли свои обеты перед паствой. Они не хотели большой свадьбы. Для Нелли это был второй брак (в мире, где дамы из высшего общества обычно выходили из комнаты при одном упоминании о разводе), и молодожены хотели держать личные дела в секрете. Они выбрали американскую церковь в Париже на улице Берри, где службу вел священник из Огайо. Подружкой невесты была дочь Нелли, Дороти, которой в то время исполнилось девять лет.
Из разговоров с Жан-Жаком Картье
Отец моей матери должен был вести ее к алтарю, но за пару дней до свадьбы он телеграфировал, что чувствует себя плохо и не сможет приехать. Она была ужасно расстроена, ибо подозревала, что на самом деле он не болен, но чванливый братец Герман убедил его держаться подальше. Но на помощь пришла ее сестра Луиза Мур, которая была замужем за главой парижского отделения Tiff any. Они устроили свадебный завтрак в своем большом доме на улице Помпе. Я не знаю, были ли какие-нибудь фотографии, сделанные в тот день, но моя мать хранила меню до конца жизни!
После свадебного завтрака, состоявшего из фуа-гра, форели, панированных бараньих котлет а-ля Маршаль и эльзасского мороженого, Жак и Нелли попрощались с гостями и отправились в короткий медовый месяц. Они провели несколько блаженных дней в Шайи-Ан-Бьер, маленькой деревушке на окраине Фонтенбло с волшебным замком и внушительными лесами («наши леса», как позже называла их Нелли). И через несколько дней после возвращения на работу женатым человеком Жак обратился к отцу и братьям с просьбой официально принять его в основной парижский бизнес. Имея жену и падчерицу, думая о будущих детях, он чувствовал, что нуждается в безопасности. Альфред, Луи и Пьер, которые все больше и больше полагались на Жака, согласились. Они все еще смотрели на него как на младшего и наименее опытного в семье, но за последний год Жак блестяще показал себя и на Востоке, и на выставке в Лондоне. И вот теперь удачно женился. В январе 1913 года Луи подписал бумаги, окончательно признав младшего брата членом сообщества Cartier Freres.
Нью-Йорк
Нелли и Эльма сразу поладили. Обе – откровенные американки, с пылким темпераментом, они обожали сплетничать об общих друзьях за Атлантикой, ностальгически вспоминать обеды в Colony Club и представления в Метрополитен-опера. Это заронило в голову Пьера идею. Возможно, Жак мог бы помочь с отделением на Пятой авеню, а также в Лондоне. Нью-Йорк должен был сыграть решающую роль в будущем успехе Cartier, лондонский филиал не нуждался в нем постоянно: изделия все еще производили в Париже. И если бы мсье Жаку Картье удалось проводить хотя бы несколько месяцев в Нью-Йорке, это дало бы возможность мсье Пьеру Картье проводить это время в Париже. Хотя Пьер и Эльма были счастливы каждый
