год проводить сезон в Нью-Йорке, они все еще считали Париж своим домом.
Итак, через девять месяцев после свадьбы Жак и беременная Нелли прибыли в Америку с десятилетней Дороти. Шел сентябрь 1913 года; Жаку предстояло составить представление о нью-йоркском бизнесе, прежде чем весной они все вернутся в Европу. После недолгого пребывания в Plaza семья переехала в арендованный дом номер 131 по Восточной семьдесят первой улице. Нелли ценила близость со своими старыми друзьями, а для Жака была приятной двадцатиминутная прогулка по восточной стороне Центрального парка до магазина на Пятой авеню. Он начал с того, что в ноябре организовал еще одну выставку на индийскую тематику.
Это был счастливый период. Первая дочь Жака и Нелли, Жаклин, родилась всего через несколько недель после их приезда – в начале октября. Альфред не мог скрыть своего разочарования в еще одной девочке; прошло уже тринадцать лет с тех пор, как у него родилась первая внучка, и до сих пор нет внуков, продолжащих имя Картье. Но Жаку было все равно. С момента рождения он обожал свою маленькую дочку – тезку. По мере взросления Жаклин становилась трудноуправляемой и упрямой, часто доводя мать до отчаяния. Жак проявлял чудеса терпения. Когда жена приходила в ярость, он спокойно выслушивал ее точку зрения, затем обсуждал проблему. Он был единственным, кто действительно понимал ее, и дочь обожала его.
К марту семья настолько привыкла к жизни в Америке, что собиралась принять предложение Пьера остаться там подольше. Сначала Нелли хотела вернуться во Францию, чтобы быть ближе к больному отцу, но после того, как в феврале он скончался, она больше не чувствовала тяги к дому. Нелли нашла неподалеку дом, выставленный на продажу, – на северной стороне шестьдесят девятой улицы, к западу от Мэдисон-авеню. Жак уже собирался подписать бумаги, но его остановило письмо из Франции. Война выглядела все более вероятной. Братья советовали им как можно быстрее вернуться во Францию.
От тиар до траншей
Из трех братьев Картье Жак был единственным, кто сражался на фронте. Пока Пьер разъезжал со своим командиром по Шербуру, а Луи водил дружбу с правительством в Бордо, Жак был офицером кавалерии. Братья были в ярости из-за того, что он рисковал жизнью: «Иди и подай заявление в Лозанну на работу, не связанную непосредственно с войной!» – приказал Луи, но Жак отказался, считая своим долгом быть плечом к плечу с соотечественниками. Это был один из немногих случаев, когда он не ставил желания братьев выше собственных. Даже когда его давний клиент и друг, премьер-министр Асквит, написал ему с Даунинг-стрит, предлагая место в Англии, он отказался из соображений патриотизма. На Пьера это не произвело впечатления: «Луи рассказал мне о предложении, которое ты получил от мистера Асквита занять любое место в английской военной кампании. Ты, кажется, отверг его, не приняв во внимание множество преимуществ, главное – твое здоровье. Я понимаю и восхищаюсь твоим патриотизмом – однако, учитывая твое здоровье и обязанности в отношении семьи, думаю, тебе следует пересмотреть свое решение».
Пьер был не единственным, кто беспокоился о здоровье Жака. За несколько недель, предшествовавших войне, Нелли заметила, что муж худеет, сильно кашляет и выглядит измученным. Жак все скрывал. Он не хотел, чтобы жена волновалась, особенно в таком состоянии. В августе 1914 года, за несколько дней до того, как он присоединился к своему полку в Люсоне, Нелли поделилась с ним подозрениями, что, возможно, снова беременна. Это было горько-сладкое известие: радость ожидания еще одного ребенка смешивалась со страхом за будущее. Поэтому Жак продемонстрировал храбрость, несмотря на боль в груди, достал армейскую форму и поцеловал Нелли, Дороти и маленькую Жаклин на прощанье – с обещаниями писать и заверениями, что скоро они увидятся.
Но он так и не добрался до фронта. Как только прибыл в западный город Люсон, начал кашлять кровью. Врач импровизированного армейского госпиталя заподозрил туберкулез. Болезнь была заразной и зачастую смертельной; Жака, возможно, придется поместить в карантин. Вероятно, он уже некоторое время был носителем болезни – возможно, после поездки в Индию. Он никогда не смог бы получить справку о непригодности для участия в боевых действиях, поскольку проверка солдат на туберкулез в Первую мировую войну опиралась на осмотр грудной клетки, а не на рентген, который стали использовать позже. Болезнь оставалась незамеченной в тысячах людей, которые, сами того не ведая, ее распространяли.
Жак был готов отдать свою жизнь в бою, но никак не собирался умирать в карантинном отделении армейского госпиталя. Он написал частному врачу в Женеву, доктору Андре, описывая свои симптомы и прося совета, как выздороветь как можно быстрее. Врач ответил, что Жак должен немедленно отправиться в горы Швейцарии, где персонал больницы обучен диагностике и лечению легочных заболеваний, а высота над уровнем моря помогает дышать.
Так через месяц после отъезда из Парижа по призыву в армию Жак оказался в госпитале в Арозе, Швейцария. И только в этот момент он написал жене, чтобы сообщить эту новость. Из ее ежедневных писем он знал, что она борется: «Я должна попытаться избавиться от черной полосы. О Жак, дорогой мой, как я считаю дни!.. Не прошло и месяца, как ты все еще был со мной… Ты не думаешь о том, что могло бы быть?»
Не желая усугублять ее бремя, он старался сохранять бодрость в письмах, признавая, что находится в Арозе из-за заболевания легких, но преуменьшая серьезность положения. С братьями Жак был более откровенен, признав, что ему «грустно». «Бедный старина Жак! – ответил Луи. – Муки, которые ты претерпел из-за своего патриотизма!» Но Жак не нуждался в сочувствии. Он хотел вылечиться и вернуться на фронт. Пьер писал ему со смесью нежности и раздражения. Он не мог понять, как младший брат рисковал жизнью, когда его ждало семейное дело: «Ты ошибаешься, когда говоришь, что не являешься незаменимым в Доме. Ты самый молодой и не имеешь права отказываться от работы, для которой предназначен. Теперь ты должен сосредоточиться на восстановлении. У нас впереди много прекрасных дней, чтобы жить вместе. Даже после того, как рабочая жизнь закончится, останутся дни для того, чтобы наслаждаться Средиземным морем и игрой в гольф! Жак, я рассчитываю на тебя и нуждаюсь в тебе – со всей моей братской любовью».
В начале 1915 года Жак начал пятый месяц лечения в Швейцарии. Никто, кроме близких родственников, не знал, что он там. Туберкулез был своего рода клеймом, и братья не хотели слухов о том, что молодой мсье Картье борется за жизнь. Тем временем Нелли, находившаяся более чем в тысяче километров оттуда, в относительной безопасности загородного дома, построенного ее отцом в приморском городке Ульгейт, вступила в последнюю стадию беременности. Врачи советовали отдохнуть, и Нелли не
