Переполненные голубым, Говорят: нет лазурнее взора, Как у тех, кто влюблен и любим…
(«Все они говорят об одном»)
Вот что писал о нём русский поэт Георгий Иванов:
«Его книги имели небывалый для стихов тираж, громадный зал городской Думы не вмещал всех желающих попасть на его "поэзовечера". Неожиданно сбылись все его мечты: тысячи поклонниц, цветы, автомобили, шампанское, триумфальные поездки по России… это была самая настоящая, несколько актерская, пожалуй, слава».
Надо признать, что, окончив всего-то 4 класса Череповецкого реального училища, тогда ещё Игорь Лотарёв ни на минуту не сомневался в своём блестящем будущем и шёл к этому буквально семимильными шагами, словно зная наперёд, что век ему отпущен отнюдь не долгий. Но и были обстоятельства, что весьма поддерживали в подростке веру в себя. А как же: отец, Василий Петрович, образованный человек, военный инженер, который, конечно же, воспитывал Игоря соответственно своему статусу. А мать, Наталья Степановна, передала сыну весьма богатую основу для осознания себя избранником судьбы: в родословном дереве семьи отметился род Шеншиных, что подарил России Афанасия Фета; одна из ветвей вела аж к знаменитому историку Николаю Карамзину, а более поздние родственные связи тянулись к известной революционерке Александре Коллонтай…
Родители Игоря вскоре развелись, но юный поэт ещё успел побывать с отцом на Дальнем Востоке, а после жил у матери в Гатчине, под Петербургом. Первые стихи его появились на свет, когда будущему «Королю поэтов» было всего 8 лет. Позднее он задумался над своей фамилией и решил, что к имени прибавит звучное «Северянин», которое в конце концов и станет его фамилией как поэта.
…Спущусь к реке, взгляну На илистый атлас; Взгрустнется ли, – а ну, А ну печаль от глаз. Теперь ли тосковать, Когда поспел ячмень? Я всех расцеловать Хотел бы в этот день!
(«В июле»)
И за этим восторгом стояла реальная влюблённость Игоря в Женечку Гуцан, которой лично или опосредованно было посвящено немало стихов набиравшего творческой силы и опыта поэта. Женечка была очень хороша собой (со светлыми вьющимися волосами и стройной фигурой) и отвечала будущему «Королю поэтов» взаимностью. Игорь дал ей соответствующее имя – Злата, которое и украшало его поэзию. Познакомились они в Гатчине в 1905 году. Тогда же и появилась первая публикация – в журнале «Досуг и дело». А после он принялся издавать маленькие книжечки своих стихов, за 7–8 лет – больше 30, которые всё-таки помогли пробиться к вниманию читателя.
Идет весна в сиреневой накидке, В широкой шляпе бледно-голубой, И ландышей невидимые струйки Бубенчиками в воздухе звучат… Она, смеясь, мои щекочет нервы, Кокетничает мило и остро… Я к ней спешу, и золотою Златой Вдруг делается юная весна, Идущая в сиреневой накидке, В широкой шляпе бледно-голубой…
И одна из первых его книг была не случайно названа «Златолирой».
К сожалению, жизнь всё-таки разлучила эту пару, несмотря на общую дочь, очень похожую на отца. Но первая большая любовь, воспоминания о ней помогали обоим, особенно в непростые годы перед Второй мировой войной. В одну из последних встреч Игорь Северянин убедился, что даже в 50 лет его муза осталась красавицей. И русская поэзия благодарна ей за разбуженный в Северянине яркий потенциал стихотворца, одного из самых заметных лириков тех лет. Надо заметить, что этот творческий огонь поэт поддерживал очень активно, постоянно влюбляясь и меняя своих «королев». Его донжуанский список перевалил за двадцать имён… Похоже, однажды почувствовав благотворное влияние страсти на поэзию, он не изменял этому «убеждению» до конца своей недолгой жизни. Не знаю, передал ли он свой творческий запал детям, число коих (по скромным подсчётам) перевалило за пять от разных пассий. Возможно, и вечное безденежье тоже играло свою роль. Даже с Женечкой Гуцан он прожил под одной крышей всего три недели, так как больше было не на что жить. Женечка родила ему дочь Тамару и вскоре нашла себе более обеспеченного мужа. Тамара, будущая балерина, впервые увидела своего отца в 16 лет… Неисповедимы пути донжуана…
Быть может оттого, что ты не молода, Но как-то трогательно-больно моложава, Быть может, оттого я так хочу всегда С тобою вместе быть; когда, смеясь лукаво, Раскроешь широко влекущие глаза И бледное лицо подставишь под лобзанья, Я чувствую, что ты вся – нега, вся – гроза, Вся – молодость, вся – страсть; и чувства без названья Сжимают сердце мне пленительной тоской, И потерять тебя – боязнь моя безмерна… И ты, меня поняв, в тревоге головой Прекрасною своей вдруг поникаешь нервно, — И вот другая ты: вся – осень, вся – покой…
(«В очарованье», 2012)
Но вернёмся к этапам творчества поэта.
Одним из первых поддержал Игоря Северянина поэт Константин Фофанов и немало дал ему как литературный учитель. А в 1909 году его стихи услышал от очередного гостя Лев Толстой и был буквально возмущён одним из них, где женщина, по мнению классика, выглядела почти вульгарно. Это было одно из иронических стихотворений, которое великий прозаик принял, по-видимому, всерьёз. Это неожиданное событие мгновенно сработало на известность поэта. «С легкой руки Толстого… меня стали бранить все, кому было не лень. Журналы стали печатать охотно мои стихи, устроители благотворительных
