финансовых трудностей. Для бизнеса, который гордился своей осмотрительностью и тактичностью, было крайне важно, чтобы это было абсолютно скрыто от внешнего мира.
Фирма Cartier росла быстрее, чем Альфред мог себе представить, но он продолжал настаивать на том, что не должно быть никаких дополнительных филиалов, если ими не управляет член семьи. Они просто не могут доверять чужакам настолько. Хотя он и его сыновья пересмотрели юридическую структуру, чтобы фирма могла жить и после третьего поколения, ни у кого из них не было сомнений, что она должна остаться в семье после их смерти. До сих пор только Жак подарил Альфреду внука, но были и другие способы сохранить фамильный бизнес. Анна-Мария недавно вышла замуж, и Луи возлагал большие надежды на своего нового зятя.
Рене Ревийон
Анна-Мария впервые встретилась с Рене Ревийоном на обеде, устроенном ее дядей Пьером и тетей Эльмой в их доме в Нейи-сюр-Сен на окраине Парижа. Это было летом 1920 года, ей было девятнадцать лет, и она была взволнована открывающимися перспективами. Сидя рядом с красивым и уверенным в себе Рене, она оживленно болтала, излучая почти детский энтузиазм к жизни. Рене, который был старше ее на двенадцать лет, был сражен наповал. «Ее необыкновенная живость духа, ее простота и тонкость чувств таковы, как вы мне описали», – писал он с восторгом Пьеру после обеда.
На самом деле званый обед был подстроен. В течение нескольких лет Рене работал в Нью-Йорке в американском филиале семейной фирмы Revillon Frères. Точно так же, как Ворт был известен во всем мире своими платьями, так и Revillon почитался за свои меха – в то время торговля мехами означала большой, глобальный бизнес. Основанная в 1723 году, она была одной из немногих семейных фирм, которыми Картье искренне восхищались. Молодой Рене, вице-президент Revillon Frères, был тем, на кого, по мнению Пьера, определенно стоило потратить время. Приглашая его в гости на обед, Картье приняли Рене в свою семью, и вскоре Пьер стал чем-то вроде наставника для молодого человека. Как в бизнесе роскоши, так и по части общих клиентов они будут информировать друг друга о соответствующих событиях в своем секторе. Тем временем Эльма взяла на себя роль радушной тетушки, а Марион – младшей сестренки, чья «милая натура и восхитительные прелестные манеры покорили меня навсегда». Нью-Йоркские Картье фактически заменяли ему опекунов вне дома. «Благодарю вас за то, что вы помогли мне, – писал он в одном из писем к Эльме в июле 1920 года, – вы были больше, чем доверенным лицом».
Картье и Ревийоны действовали в одних и тех же кругах, но не было сомнений, кто одержал верх: Ревийон намного опередил Картье. Фирма существовала дольше, была более известна и имела более широкий международный охват. Отчасти это было результатом генетики. В то время как Картье пришлось ждать третьего поколения, чтобы появились три брата, у основателя Revillon, Луи Виктора Ревийона, были брат и четверо сыновей, которые смогли начать распространять свою фамилию по миру с середины XIX века.
К 1871 году Revillon расширился за пределы Парижа, открыв бутик на Риджент-стрит в Лондоне, а к 1880 году и в Нью-Йорке. В 1889 году, когда Луи-Франсуа и Альфред сочли Cartier слишком маленькой фирмой, чтобы выставляться на Всемирной выставке в Париже, Revillon был удостоен ее знаменитого главного приза выставки. К 1900 году Revillon Frères была крупнейшей меховой торговой компанией в мире с капиталом в 30 миллионов франков (около $150 миллионов сегодня), офисами в Монреале и Москве и тремя тысячами сотрудников на своих парижских фабриках.
Но это было еще не все. Ревийоны также обладали аристократическим происхождением, вызывающим зависть: Рене Ревийон происходил от графа Ревийона д’Апреваля, который был министром при Людовике XV. Неудивительно, что Картье смотрели на Ревийонов так же, как и на Вортов, видя в них многообещающий материал для брака. А поскольку его собственная дочь была еще слишком молода для замужества, Пьер решил выдать замуж племянницу Анну-Марию, что было вполне уместно. Они с Жаком были очень близки с девочкой с самого ее детства, так как Луи не всегда относился к своей роли отца настолько серьезно, как мог бы. Во время войны, например, именно Эльма предложила присмотреть за Анной-Марией и увезти ее в безопасное место в Овернь, когда Луи был слишком занят «жизнью с другой женщиной» в Бордо. Точно так же Жак и Нелли, видя, как Анне-Марии нравится быть частью большой семьи, и беспокоясь, что ей может быть одиноко, регулярно приглашали ее погостить.
Анна-Мария Картье и Рене Ревийон в начале медового месяца в апреле 1921 года
Ужин Пьера со сватовством удался, и Анна-Мария влюбилась в Рене не меньше, чем он в нее. В конце лета молодой человек отправился на работу в Нью-Йорк, но в начале 1921 года вернулся в Париж, чтобы просить у Луи руки дочери. Луи с радостью согласился. Его дочь казалась влюбленной, а его внутренний прагматик радовался тому, что у него вдруг появился зять, обладающий самыми лучшими познаниями в международной роскоши. Дата свадьбы была назначена, приглашения с гордостью разосланы. В полдень тринадцатого апреля Анна-Мария Картье и Рене Ревийон произнесли свои обеты в Римско-католической церкви Сен-Пьер-де-Шайо в 16 округе. Газеты объявили, что это было главное событие парижского светского сезона. В обществе, куда входили ключевые фигуры из мира роскоши, это было похоже на свадьбу Луи с матерью Анны-Марии двадцать три года назад. Но это был куда более счастливый случай. Этот союз мог быть организован каким-нибудь закулисным дядюшкой, но пара, которая на этот раз шла по проходу церкви, любила друг друга.
После свадьбы Луи предложил своему новому зятю присоединиться к нему в семейном бизнесе Cartier. Рене поддался искушению. Несмотря на лояльность к своей семейной фирме, он опасался, что его карьерный рост там ограничен: Рене был старшим по возрасту, но его двоюродные братья, будучи более близкими родственниками основателя фирмы, скорее всего займут первые места в будущем. Существовал также вопрос о снижении маржи, вредящей зарплатам; Revillon вложил значительные средства в Россию до войны и теперь ощущал последствия. Отправляясь в апреле 1921 года в свадебное путешествие в Америку на пароходе «Франция», Рене пообещал Луи, что подумает над его предложением.
То, что Париж забрать не может
Для творческого духа Луи Париж 1920-х годов был наиболее подходящей средой. В отличие от довоенных времен, когда французская столица привлекала великих княгинь, наследниц состояний и европейских королевских особ, теперь она стала еще более сильным магнитом для ищущих развлечений экспатов и художников. Американские солдаты задержались в Париже и писали своим друзьям, что этот город – самое подходящее место, тем более что низкая стоимость франка по отношению к доллару делает жилье и еду доступными для иностранцев. Художники и интеллектуалы мигрировали в Город Света, обретая свободу существования и радость мысли, непохожие ни на что в мире. «Франция дает
