Но самым потрясающим открытием стало то, что единственная девушка, которая проявила полное спокойствие и хладнокровие, была Шара, которая уверенно поднималась, а потом столь же уверенно спускалась вниз рядом со мной, когда я помогал другим участницам нашей экскурсии.
Это меня окончательно сразило. Я всегда восхищался умением проявлять спокойствие в трудный момент. И если до этого я еще не был окончательно влюблен, то после этой прогулки в горы я просто голову потерял. Я начинал понимать, что встретил девушку своей мечты.
На следующий вечер, перед самым Новым годом, мы с Шарой договорились, что ровно в двенадцать часов по секрету от всех встретимся у задней двери дома.
– Давай погуляем, – предложил я.
– Конечно. Правда, уже полночь и минус пять градусов, к тому же совершенно темно, ну и пусть, давай погуляем. – Она помолчала. – Только не на Бен-Лойал, – добавила она и улыбнулась.
И вот мы брели с ней по залитой луной тропе. «Через двадцать ярдов я ее поцелую», – сказал я себе. Но мне не хватало смелости, чтобы поцеловать такую необыкновенную девушку.
Двадцать ярдов превратились в двести ярдов. Потом в две тысячи. Минут через сорок пять она предложила повернуть к дому.
– Да, хорошая мысль, – ответил я.
«Давай, Беар, смелее! Эх ты, тряпка! Смелее!»
И я решился. Сначала быстрый поцелуй в губы, затем чуть более долгий, а потом я вынужден был прекратить поцелуй. Я едва не потерял сознание от переполнявших меня чувств.
«Вау! Ради этого стоило пойти погулять!» – думал я, улыбаясь во весь рот.
– Пойдем назад, – подтвердил я, все еще улыбаясь.
Я не уверен, что Шаре очень понравилось соотношение между трудом и наградой, – я имею в виду долгую прогулку по морозу и быстрый, горячий поцелуй, – но для меня небеса и облака расступились, и все изменилось сразу и навеки.
Следующие несколько дней мы практически не расставались. Мы дурачились, по вечерам складывали головоломки, и она с улыбкой стояла на берегу, ожидая, когда я совершу свое традиционное новогоднее омовение в ледяной воде.
У меня было ощущение, что мы предназначены друг для друга. Я даже узнал, что она живет совсем близко от дома моего друга в Лондоне, у которого я снимал комнату. Разве это не кажется невероятным совпадением?
Приближался конец праздников, и мы оба собирались вернуться в Лондон. Она летела самолетом, я ехал в своей машине.
– Я приеду в Лондон раньше тебя, – заявил я.
– Как бы не так, – улыбнулась она. («Но твой азарт мне нравится!»)
Разумеется, выиграла она. Мне понадобилось десять часов, чтобы добраться до Лондона, и в десять часов того же вечера я постучал в ее дверь.
Она открыла дверь, уже одетая в пижаму.
– Черт возьми, ты была права! – со смехом сказал я. – Поедем куда-нибудь, поужинаем.
– Но, Беар, я в пижаме.
– Я вижу, и она тебе изумительно идет! Набрось пальто, и пойдем.
Она так и сделала.
Наше первое свидание – и Шара в пижаме. Вот это девушка!
С тех пор мы почти не расставались. Днем я писал ей длинные любовные письма и постоянно упрашивал взять отгулы.
Мы катались на роликах в парке, а на выходные я возил ее на остров Уайт.
Мама с папой давно перебрались жить в старый дом деда в Дорсете, а наш коттедж на острове сдали каким-то жильцам. Но рядом с домом по-прежнему стоял старый бабушкин фургон на колесах, скрытый густыми зарослями, и при желании любой из наших родственников мог незаметно пробраться в него.
Полы в нем сгнили, в ванной обитали разные жуки и насекомые, но нас с Шарой это не смущало. Лишь бы быть вместе – это было невероятное счастье.
Через неделю я уже точно знал, что она создана для меня, а через две недели мы признались друг другу в любви.
Я понимал, что теперь мне будет очень трудно уехать на Эверест на три с половиной месяца. Но я обещал себе, что если останусь живым, то непременно женюсь на этой девушке.
Тем временем продолжалась лихорадочная суета с подготовкой длительной экспедиции на Эверест.
К нам с Нейлом захотел присоединиться мой давний друг Мик Кростуэйт, и его включили в состав британской команды. Мы с Миком вместе росли на острове Уайт, ходили в начальную школу, потом учились в Итоне и много раз поднимались в горы.
Сколько я помнил, Мик всегда отличался физической силой и волевым духом. В девять лет он один выигрывал схватку за мяч в регби, благодаря чему наша школьная команда всегда выходила в победители. После окончания университета он с легкостью прошел невероятно тяжелые военные учения.
Мик всегда был надежным товарищем, и я обрадовался, что он пойдет со мной на Эверест. Таким образом, наша группа была окончательно укомплектована.
Отправление было запланировано на 27 февраля 1998 года.
Поскольку наша команда была небольшой, мы решили примкнуть к более крупной экспедиции, возглавляемой Генри Тоддом, который организовал маршрут для Ама-Даблам.
По плану мы должны были совершить восхождение на Эверест с непальской стороны, по юго-восточному гребню. Это был самый первый маршрут, по которому шли Хилари и Тенцинг, и один из труднейших. Факт этот не остался не замеченным мамой.
К тому времени из ста шестидесяти одного альпиниста, погибших на Эвересте, сто один погиб именно на этой трассе. Мы с Миком решили выехать примерно на месяц раньше Нейла и Джеффри Стэнфорда (последнего члена нашей команды), чтобы как можно дольше потренироваться на высоте, прежде чем начнется само восхождение.
На аэродроме у меня состоялось полное слез прощание с Шарой, и мы вылетели в Непал.
Скоро для нас с Миком должен был начаться тяжелый период акклиматизации.
Акклиматизация проводится для того, чтобы организм приспособился нормально функционировать при уменьшении концентрации кислорода в воздухе. Для этого необходимо набирать высоту постепенно, с большой осторожностью. Когда начинаешь подниматься слишком быстро, на определенной высоте может развиться горная болезнь, последствия которой, скорее всего, станут убийственными. Если неправильно пройти этап акклиматизации, в любой момент могут проявиться симптомы этой болезни: отек мозга, потеря сознания и кровотечения в глазном дне, в сетчатке. Так что скалолазание сродни игре с огнем – так же опасно и непредсказуемо.
На север от Эвереста до самого горизонта простирается Тибетское нагорье. К югу вплоть до долин Непала тянется гигантская и мощная гряда Гималаев. На всей планете нет более высокой точки, чем Эверест.
Но прежде чем добраться до пика, скалолаз должен преодолеть тысячи футов скал, покрытых снегом и льдом, на которых погибло множество восходителей. И вот почему.
