но после ОСП ощутила глубокую личную связь с духовным миром. Иногда я не контролирую мысли и слова, а говорю так, будто кто-то другой говорит моими губами. И Бог уже не раз говорил со мной по разным поводам – если это не Господь или Христос, то все равно кто-то из тех, чей разговор я слышала во время ОСП. Обычно они дают мне совет, направляют меня».
Как и у Марсии, околосмертное переживание Дарси содержало образы божественных созданий – Бога и Иисуса – знакомых ей, несмотря на то, что на тот момент она не придерживалась христианства. Даже сейчас она с осторожностью охарактеризовала своего божественного советчика: «…если это не Господь или Христос, то все равно кто-то из тех, чей разговор я слышала во время ОСП».
Будучи ученым, я привык с легкостью обращаться с доказательствами в этом мире, однако религиозные доктрины – совсем не моя стихия. Меня воспитывали в «научной» семье, и потому сильное ощущение божественного присутствия было мне незнакомо. Поэтому сперва меня озадачило огромное количество людей, описывающих встречи с каким-либо богоподобным существом, – это не только не было частью моего личного опыта, но и проверить это научным методом мне не представлялось возможным. Но ведь ученые не выбирают, какие доказательства стоит учесть, а на какие не обращать внимания. Если мы называем себя скептиками, мы не можем просто отбросить наблюдения, противоречащие нашему мировоззрению, и принять лишь то, что вписывается в общепринятые теории, даже не взглянув на цифры. Как писал Зигмунд Фрейд, «если считать себя скептиком, то весьма последовательно сомневаться время от времени и в своем скепсисе» [167].
Там, куда направлялась Дарси, все было залито светом. Звучала музыка, Дарси чувствовала удивительное спокойствие.
Так же, как и при описании места загробной жизни, наука может сказать нам, что говорят о Боге истории околосмертных переживаний, и сравнить между собой личные рассказы людей. Но на данный момент наука не способна проверить достоверность таких сообщений. И так же, как с описаниями жизни после смерти, мне было трудно понять, являются ли такие описания Бога отражениями культурных проекций. Привычка к скептицизму удерживает меня от того, чтобы принять такие сообщения буквально. Я не утверждаю, что божественные сущности, которых встречали люди, не были реальны. Однако в описаниях используется множество разных названий – Бог, Будда, Брахма, Кришна, Аллах, Источник, Все Сущее или даже Гуаньинь и Кернунн. При этом многие рассказчики, например Сюзанна, Рейчел и Анита, сами утверждают, что такие имена не должны пониматься буквально, поскольку являются всего лишь сознательными попытками объяснить нечто, не поддающееся словесному описанию.
Кто-то из людей, испытавших ОСП, как Джулия, узнает те божественные образы, с которыми они встречаются, и поэтому совсем не удивлен их появлением. Другие же узнают божеств, но встреча с ними оказывается неожиданной. Так было с Рейчел, Дженис и Марсией. Наконец, третьи не чувствуют необходимости как-то идентифицировать и называть божественную сущность, с которой встретились, – как Сюзанна и Анита. Кажется, важнее не то, как именно люди называют богов, но то, как они себя чувствуют в божественном присутствии. Вне зависимости от имени и ожиданий, рассказчики постоянно упоминают чувства покоя, умиротворения, безмятежности, комфорта, благодарности и – чаще всего остального – любви.
Другая повторяющаяся черта почти всех этих описаний – то, что люди, как правило, ощущают божественную сущность, с которой встретились, как нечто во много раз превосходящее их самих, даже если чувствуют себя его частью. Таким образом, хотя теперь люди могут считать себя тоже богоподобными, они признают, что являются лишь крошечной частицей гораздо большей божественной сущности. Чтобы описать это состояние, многие проводят аналогию с волной в океане [168]. Волна – лишь малая часть огромного океана, но состоит из той же воды, что и весь океан, при этом сохраняет свою цельность, отдельность, свои особые черты – по крайней мере, на время. Как сказала Трейси, которая потеряла управление на дороге и врезалась в эвакуатор, «в капле океана – суть океана, хотя и не весь океан. Но океан не полон без каждой маленькой капли, составляющей его…»
Хотя бы в данный момент мне стоило признать, что вопросы о природе и идентичности божественных созданий в околосмертных переживаниях наука не решит. Но какую бы высшую сущность люди ни повстречали при ОСП, как бы ни объясняли себе ее появление, мне стало казаться, что это один из самых глубоких аспектов ОСП. И реакция человека на встречу с Богом, и ее продолжительное влияние на последующую жизнь заставили меня задаться другим, более серьезным вопросом, ответ на который уже можно пытаться искать научными методами. Вопрос этот: что делают люди после того, как прошли через околосмертный опыт? В чем отличия между теми людьми, у кого были ОСП, и теми, у кого их никогда не было? Оказалось, что именно эти вопросы наиболее важны – по меньшей мере, для психиатра.
Глава 15
Это все меняет
Однажды ветреным июльским днем Джон Мильяччо нырял с аквалангом недалеко от побережья Нью-Джерси. Он приехал из института домой на каникулы. Волнение было довольно сильным, а видимость в воде такой плохой, что уже в трех футах впереди себя Джон не мог ничего разглядеть. Примерно через полчаса плавания ему стало труднее дышать – это означало, что воздух в акваланге почти закончился. Молодой человек был ярдах в ста от берега, а из-за волн он то и дело глотал соленую воду. У него начало першить в горле, и от нехватки воздуха возникло головокружение.
С этого момента Джон смутно помнил произошедшее. Он испугался, что потратил слишком много сил и не сможет больше плыть, а в следующий миг словно очутился в воздухе и глядел сверху на черную точку своего тела на поверхности воды:
«Я чувствовал полный покой и умиротворение. Мне больше не о чем было волноваться. Я знал, что кто-то другой позаботится обо всем. Помню, в этот момент я понял, что все кончено, и ощущал совершенную безмятежность. Наконец-то не надо было никуда плыть и можно было отдохнуть. Я покачивался на воде словно в большом бассейне. Заметил, как волна подхватила меня, а дальше ничего не помню. Последним физическим ощущением было то, как волны тянут меня за собой назад. После этого я телом уже не чувствовал ничего. Только умиротворение и облегчение, когда я сдался и разрешил всему идти своим чередом.
С пляжа меня заметили два других ныряльщика. Они вытащили меня из воды, когда я уже не дышал. Сердце мое не билось. Один из ребят стал делать мне искусственное дыхание, а другой сел на
