колени и начал массаж сердца.
До этого я и не думал о смерти. Мне было семнадцать лет, что я мог знать! Но вдруг с тобой случается такое, и ты понимаешь, что умирать не страшно. Потому что этот опыт показал мне, что такое смерть и как это будет со мной. В тот раз мне не было страшно, скорее приятно. Безмятежно. Как будто тебя переносят куда-то, а самому тебе ничего не нужно делать, ни о чем беспокоиться. Просто ощущение темноты, такой уютной темноты и спокойствия. Жизнь не проносилась у меня перед глазами, я не отправился ни в рай, ни в ад, ни в чистилище. Я никуда не перемещался, я просто отдыхал. Как цветок, который река неторопливо несет мимо весенних лугов. Только так я могу это описать. Все вокруг было солнечным, ярким и мирным, щебетали птицы, и я сказал себе: „Если это и есть смерть, не так уж и плохо. Даже очень неплохо…“
То переживание имело для меня два непосредственных последствия. Во-первых, я понял, почему остался жив. Во-вторых, я больше не боялся смерти. Когда недавно умер мой дедушка, это не подействовало на меня так удручающе, как на других членов семьи. Я уверен, что, когда умру, мое сознание останется жить».
Моя оценка значения околосмертных переживаний для понимания взаимосвязи сознания и мозга и представления о том, что все-таки происходит после смерти, основывается на нескольких десятках лет исследований. Однако она остается лишь личной интерпретацией фактов. И хотя мне представляется, что фактов набралось достаточно, чтобы подкрепить мое обоснование, я осознаю, что другие люди могли бы истолковать их иначе, и что новые данные могут опровергнуть мою гипотезу. Однако в одном вопросе, как мне кажется, собранных фактов более чем достаточно: ОСП оказывают влияние на ценности, убеждения и представления человека. Если выбирать лишь один аспект ОСП из всей этой книги, я бы хотел, чтобы читатель прежде всего оценил преобразующее воздействие околосмертного опыта на жизни людей.
Когда я спрашивал у прошедших через околосмертные переживания о том, как они повлияли на них впоследствии, первым, что они отмечали, было новое отношение к смерти, как упомянул Джон. В моих исследованиях, как и в работах других ученых, участники, подобно Джону, демонстрировали значительно меньший уровень тревоги относительно смерти [169], чем люди, побывавшие при смерти без ОСП. У людей, имеющих опыт околосмертных переживаний, заметно снижен уровень страха смерти, они гораздо меньше боятся умереть и меньше избегают этой темы в разговорах. Наоборот, часто они говорят о смерти как о двери в другую жизнь. Среди всех участников моих исследований 86 % говорили, что после ОСП меньше подвержены страху смерти. Те, кто, как Джон, не отправлялся в рай и не встречался с Богом, все равно убеждены, что, даже если умираешь, нет причин бояться.
Сара, которая в двадцать три года потеряла много крови при родах, тоже рассказывала мне о приятном чувстве успокоения, которое испытала, умирая:
«Это переживание навсегда останется со мной. Я была не просто при смерти – это была клиническая смерть, по всем показателям я в самом деле умерла. И с тех пор я живу, зная, что смерть дарит безмятежность. Я приняла как данность свою хроническую болезнь и научилась подстраивать под нее свой образ жизни. Но с тех пор, даже в самые тяжелые моменты, я никогда не боялась умереть. И я чувствую, что без страха жизнь стала в сотни раз радостнее для меня.
Позже, когда мне диагностировали рак, во время операции и после, я всегда помнила о том, каково это – быть мертвой. Смерть не ранила меня, наоборот, она обогатила мою жизнь. Зная, что «там» меня встретят и примут, что умираешь в красоте и покое, я не боюсь. Я всегда помню тепло, притяжение и заботливые объятья в конце того туннеля.
Самого перемещения я не почувствовала. Я не видела, как покидаю свое тело и лечу вверх, а сразу оказалась там, в туннеле, в конце. Смерть была спокойной, красивой и приятной. Однажды я уже умерла. Теперь я знаю правду, и мне нечего бояться».
Джордж рассказал мне, что использует ОСП, которое произошло с ним в возрасте сорока девяти лет при остановке сердца, чтобы помочь другим людям, оказавшимся при смерти:
«Все, что я могу сказать, – что у меня совершенно не было страха, только чувство умиротворения. Если смерть такова, то я спрашиваю, чего бояться? На „той стороне“ я не видел ни святых, ни родных, зовущих меня, как рассказывают некоторые люди. Но я не хотел возвращаться. Я не религиозен, не верю в ад или рай, но теперь я думаю, что мы каким-то образом переходим в некоторое новое состояние. Чем бы ни было это переходное состояние, оно подарило мне такие приятные ощущения, что я почти желаю их повторить. Что бы ни случалось с тех пор, смерть уже не вызывает у меня такого страха, как прежде.
Тот опыт во многом изменил мою жизнь. Как директор отдела социального обеспечения в больнице теперь я чувствую, что способен лучше понимать потребности и страхи умирающих пациентов. Я наслаждаюсь жизнью ежеминутно, пока это возможно. Но, думаю, примерно раз в неделю мне приходит в голову вопрос: что же дальше, за тем ярким светом?»
Вместе с психологом Мариэтой Пехливановой мы попытались определить, какие именно особенности околосмертных переживаний приводят к переменам в отношении людей к смерти [170]. Выборка, насчитывающая более четырехсот человек, испытавших ОСП, продемонстрировала связь встречи с божеством или богоподобным существом и большей готовности принять смерть, меньшего страха и тревоги по ее поводу. Встреча с покойными близкими, сияющий свет и чувство радости тоже оказались ассоциированы с принятием смерти, а чувство единения со Вселенной – со снижением тревоги. К моему удивлению, мы не обнаружили значительной связи между ощущением выхода из тела и последующим отношением к смерти. Как и другие исследователи, я предполагал, что чувство освобождения от тела может приводить к уменьшению страха перед смертью [171], однако мы не обнаружили этому достаточно подтверждений.
Как психиатра меня заинтересовал вопрос о том, как проявляется подобное положительное отношение к смерти после ОСП в тех случаях, когда люди получили околосмертный опыт при попытке самоубийства. Я полагал, что потеря страха смерти может привести к новым попыткам покончить с жизнью среди людей, имеющих такие наклонности. Но, например, Джоэл, с которым я встретился в больничной палате на следующий день после его неудавшегося суицида, опроверг мою гипотезу. Джоэл испытывал сильную физическую боль и отчаянно желал избавиться от страданий, пусть даже вместе с жизнью. Его пугала лишь
