- Такое дело откладывать нельзя, - возразил Ячменев. - Рота не выполнила задачу! Шутка ли!
- Вы знаете - я не сторонник проводить собрания на учениях только ради того, чтобы проверяющие зафиксировали их и отметили как положительное мероприятие в динамике боя. Но сегодняшний случай требует именно такой формы - надо разобраться с зайнуллинской ротой.
- Смотри, Афиноген Петрович, тебе виднее, - согласился полковник.
- Мы быстро, по-фронтовому. Пока батальон во втором эшелоне.
Приехав в батальон, Ячменев коротко поговорил с Угловым, с Дыночкиным, с Зайнуллиным. Выяснив, что главным виновником является беспартийный Шатров, замполит предложил провести открытое собрание, пригласив на него и беспартийных офицеров, для большей поучительности.
Собрание проходило недалеко от штаба батальона. Коммунисты расположились на песчаном скате бархана. Внизу, у подножия, стоял фанерный стол, покрашенный зеленой краской. У стола на раскладных стульях сидел президиум. Коммунисты пришли мрачные, пыльные, обожженные солнцем, - какими застал вызов, такими и пришли.
Невеселый, Шатров сидел на песке в заднем ряду.
Рядом опустился лейтенант Антадзе:
- Как у тебя случилось, Алеша?
- Сейчас услышишь. Все изложат и оценку дадут, - угрюмо сказал Шатров. Он был уверен - его оплошность будет расценена как продолжение прежнего плохого отношения к службе.
Короткую информацию сделал майор Углов.
- Товарищи, наш батальон несвоевременно выполнил поставленную боевую задачу. Это произошло из-за отставания четвертой роты коммуниста Зайнуллина. Она попала под фланговый огонь потому, что взвод лейтенанта Шатрова не выполнил задачу по обеспечению фланга. В современном бою счет времени ведется секундами. А товарищ Шатров топтался на месте, как в средневековой баталии. Техники проверили - машины в его взводе исправные. Значит, задержка произошла только по его нераспорядительности, из-за непонимания природы современного боя.
Шатров слушал командира батальона и мысленно возражал ему: "Нет, я понимаю особенности современного боя. В нем успех взвода зависит не только от секунд, но и от правильных действий каждого солдата. Поэтому я и хочу переломить этого Судакова. Меня постигла неудача. Но она подтверждает то, что судьба боя зависит от каждого солдата. И я обязан показать Судакову, к чему может привести его безразличие".
Ругал Шатрова и замполит Дыночкин. Он, как и предполагал Алексей, вспомнил ему все: и пьянки, и опоздания на службу, и гауптвахту, и ЧП, и суд чести.
- Сколько же можно, товарищ Шатров? - возмущенно спросил он в заключение. - Когда-то надо же кончать с этим! Вы всю роту, весь батальон подводите. Особенно тяжело Шатрову было слушать выступление коммуниста Глебова. Пыльный и потный, солдат был обвешан снаряжением: противогаз, лопата, запасные магазины, гранаты, фляга; в руках он держал автомат. На груди его поблескивал институтский ромбик.
- Солдаты - это рабочие, которые планы командира и штаба практически превращают в победу. Мы очень много потрудились при подготовке к учениям. Мы отдавали все силы, чтобы заслужить высокую оценку и в поле. Обидно, что эти усилия идут впустую. Не совсем, конечно, они пропали - солдаты повысили знания, потренировались в выполнении своих обязанностей, польза от этого будет. Но приятнее было бы возвратиться домой с победой. Солдаты нашей роты просили меня передать - они приложат все силы и помогут исправить ошибку, чтобы наш батальон закончил учения с высокой оценкой.
Шатров сидел опустив глаза. Лицо его пылало - под густым загаром этого не было видно, просто лицо стало еще темнее.
Если бы не Глебов, Алексей просидел бы на собрании молча. Пережил бы. Перестрадал в душе. Но после выступления солдата Шатров молчать не мог, попросил слова.
- Я понимаю, что виноват. Особенно перед солдатами, товарищ Глебов. Правильно меня критикуют. Но именно для того, чтобы такая задержка не произошла в боевой обстановке, я хотел поучить подчиненных. И особенно одного из них - рядового Судакова. Для чего мы вышли на учения? Учиться, как действовать на войне. Кроме больших задач, которые решает командование, я тоже наметил свои учебные цели. В ходе обычных плановых занятий не всегда есть возможность отработать некоторые вопросы. Я их записывал в блокнот, хотел доработать на больших учениях - здесь противник, темп, масштаб - все более реальное. Рядовой Судаков - это человек, не понимающий современного боя. Вот я и хотел показать ему, к чему это может привести.
Шатрову казалось, что он говорил убедительно и некоторые обвинения, высказанные ему, покажутся теперь коммунистам напрасными и отпадут. Как вдруг капитан Дыночкин, сидевший в президиуме, бросил реплику:
- В общем, получается так - весь батальон не в ногу, один Шатров в ногу. Вы решали свою задачу и забыли о том, что находитесь в общем строю, в коллективе.
Дыночкина поддержал майор Углов:
- Послушать вас - вы не виноваты. Занимались полезным делом! А как же с приказом, который вы получили? Вы должны были обеспечивать фланг. Но своевременно на указанное направление не вышли. А мы надеялись, что фланг у нас прикрыт, и тоже поплатились за эту доверчивость.
- Я стремился выполнить приказ, но меня затерли на маршруте спецподразделения, - несмело, сам понимая, что это не оправдание, сказал Шатров.
- С больной головы на здоровую! - возмутился Углов. - Это вы мешали артиллеристам и минометчикам на дороге, потому что не прошли по ней в установленное для вас время.
Шатров молчал. Он всем своим нутром понимал раздражение Углова и других офицеров. Перед учением проводилась большая подготовительная работа: тактико-строевые занятия, беседы, собрания, готовили технику, экипировку, оружие, настраивали людей, заключали договоры о социалистическом соревновании. И все это теперь шло прахом. И дело не кончится одним этим неприятным разговором, еще долго на разборах, собраниях и совещаниях будут напоминать об этой неудаче.
Когда к столу президиума вышел Зайнуллии, сердце Шатрова замерло, насторожилось. Что скажет капитан? Последнее время Зайнуллин относился к Шатрову, как и к остальным офицерам, строго, но доброжелательно: учил, воспитывал, растил как самостоятельного командира. Неужели после случившегося капитан опять станет свирепствовать? Он может. Когда дело касается чести роты - а Шатров подвел всю роту, - Зайнуллин становится беспощадным.
- Товарищи, я не согласен с коммунистами Дыночкиным и Угловым, - без предисловий и не пытаясь как-то смягчить свое возражение старшим начальникам заявил капитан. - Нельзя все валить в кучу. Пьянки и суд никакого отношения к случаю на этих учениях не имеют. Лейтенант Шатров уже не тот.
