Вскоре, целая и невредимая, она вышла из-за щитов милиции. Власти не решились ее арестовать, понимая, что в этом случае демонстранты разнесут все здание и их не остановят ни щиты, ни пули спецназа. Но и Тимошенко в ту ночь так и не отдала приказа штурмовать администрацию, хотя прекрасно знала: хватило бы одного ее слова. Захват администрации президента не имел смысла без Ющенко, дорогу которому должны были проложить революционеры. Но была и другая причина, еще более важная.
Об этом Тимошенко на следующий день рассказала Майдану: «Мы увидели, что там находится не только украинский спецназ, но и контингент другой страны». Уточнив, что это были бойцы российских спецподразделений, она продолжила: «Офицеры предупредили, что наши ребята не будут стрелять, но иностранному контингенту приказ был отдан раньше: если больше 50 человек заходят на Банковую — открывать стрельбу». Тимошенко ни на секунду не дала Майдану заподозрить, что вчерашняя операция закончилась поражением. Как всегда, она была полна решимости и веры, заражая ими тысячи своих сторонников: «Никакого президента Януковича, никакого пессимизма, расправить крылья — и к победе!» — кричала она Майдану. И Майдан стотысячным хором скандировал в ответ один из самых коротких лозунгов революции: «Юля! Юля! Юля!»
…Про российский спецназ за спинами украинского она больше не говорила. Однако полгода спустя знаменитый американский бизнесмен и филантроп Джордж Сорос, завершая свой визит в Украину, выступит с предельно резким заявлением, которое наделает много шума. Летом 2005-го, когда на устах у всех было жестокое подавление бунта в Андижане, учиненное узбекским президентом Каримовым, Сорос обвинит российского президента в причастности к массовым убийствам. Мол, именно Путин сразу просчитал все последствия Андижана: разрыв Каримова с Западом и почти вассальную зависимость Ташкента от Москвы. И тот же сценарий, заявит он, хозяин Кремля в эпоху Майдана рекомендовал Кучме.
Дословно Сорос скажет следующее. «Мы знаем, что был прецедент, когда Путин посоветовал президенту Кучме открыть огонь по людям во время оранжевой революции. К великому счастью, Кучма этот совет не принял». В отличие от Ислама Каримова, который «воспользовался советом, и в результате мы имеем крупнейшую резню в новейшей истории».
Можно ли доверять Соросу? Известно, что у американского миллиардера личные счеты с Кремлем и с разнообразными его деятелями, бывшими и настоящими — от Березовского до Путина. Известно также, что в результате дефолта он потерял в России около 2 миллиардов долларов, а нынешний президент фактически выгнал его из страны. С тех пор Сорос призывает западных лидеров исключить РФ из «восьмерки», а саму ядерную державу предлагает «списать со счетов».
С другой стороны, все, что мы знаем о Путине, включая «Норд-Ост» и Беслан, склоняет к мысли, что этот человек вряд ли является убежденным противником насилия. Он, прямо скажем, не похож на Махатму Ганди. К тому же стиль его поведения в предвыборной Украине укладывается в данную логическую схему — он желал поражения Ющенко любой ценой. А тот факт, что Сорос в Киеве, перед тем как сделать свои громкие заявления, встречался с Ющенко и опровержений из пресс-службы Виктора Андреевича не последовало, заставляет предположить, что финансист не сказал ничего нового для украинских властей.
…Осада администрации подсказала Тимошенко и ее сторонникам самый эффективный способ давления на власть. Через день после полета на щитах спецназовцев она объявила на Майдане о блокаде всех центральных органов власти страны: «Сегодня мы начинаем организованное, не агрессивное, но достаточно сильное блокирование кабинета министров, Верховной рады и усилим блокирование администрации президента. С сегодняшнего вечера мы всех представителей государственных органов с любовью выпустим домой, но утром никто из них на работу не вернется, так как мы им не оставим ни одного хода». Сообщив эту новость, она весело улыбнулась: «У них будет такая немножечко принудительная забастовка».
Под окнами главных административных зданий страны, а позже и под окнами загородного дома Кучмы раздался металлический грохот. День и ночь люди барабанили железными палками о железные бочки. С тех пор и до последнего дня революции этот невыносимый гром разносился по всему центру Киева. Кстати, проржавевшие и закопченные металлические бочки были подарком от Януковича: их привезли, чтобы обогревать его сторонников, приехавших в Киев из Донецка. Потом кто-то из донетчан присоединился к демонстрантам на Майдане, большинство же вернулось домой. А бочки остались, превратившись в самое грозное и уж, во всяком случае, самое громкое оружие революционеров.
Кучма полагал, что может переиграть, подкупить или запугать любого в украинской политике. Но перед миллионом человек на улицах Киева он был бессилен. Ему было страшно в те дни. Дорогу на его рабочее место блокировали оранжевые толпы. Грохот железных бочек под окнами его загородного дома сводил с ума. Леонид Данилович вспоминал о судьбе Чаушеску. Когда однажды ему показалось, что окружившие дом люди хотят перелезть через забор, нервы сдали — и его дочь в истерике звонила американскому послу, чтобы тот через Ющенко немедленно их остановил.
Впрочем, Кучма оставался Кучмой даже в те, самые тревожные в его жизни дни. Проигрывать он не собирался. Никому: ни Ющенко, ни Януковичу. И если бы не было грубого, жесткого давления «радикалов» во главе с Тимошенко, плюющих на любой парламентаризм и легитимность, то вряд ли бы он сдался. Наверняка нашел бы способ вернуться во власть.
Морщась от грохота под окнами, Кучма занимался тем же, чем и все предыдущие десять лет президентского правления. Он раскладывал политические пасьянсы. Если применить силу, как, вероятно, советовал ему московский друг, то рано или поздно можно оказаться на скамье подсудимых в Гааге. Если самоустраниться, то силу может применить Янукович, а свалят потом на него. Выходило, что выгоднее всего для Кучмы в эти часы стать миротворцем.
Самым удачным его ходом было, безусловно, решение пригласить посредников из Европы, сочувствовавших оппозиции. Усадив Ющенко за стол переговоров, он отрезал его от Майдана и от Тимошенко. Пригласив в качестве посредников президентов Польши и Литвы Квасьневского и Адамкуса, а также представителя ЕС Хавьера Солану, он не оставлял оппозиции выбора. Кучма прекрасно понимал, что ни с кем другим Ющенко на переговоры не пойдёт.
Спикер российского парламента Грызлов, присоединившийся к переговорам чуть позже, был приглашен скорее для соблюдения приличия, чем по необходимости. Особой роли он сыграть не мог — уж больно одиозной была позиция Путина с самого начала выборов, а сам по себе слепо преданный шефу российский спикер был незначительной фигурой даже в России. На переговорах Грызлов пытался отстаивать интересы Януковича. Но Кучме Янукович был уже не интересен.
