Раиса Ахматова
(р. 1928 г.)
(перевод с чеченского)
Пусть славится вовеки доброта…
Не доброта бездумного терпенья,
Не доброта слепого всепрощенья,
А доброта зеленого листа,
Дороги дальней, позднего костра,
Глотка воды, куска ржаного хлеба…
Но пусть темнеет доброта, как небо,
Когда греметь грозе придет пора.
Чтоб защитить добро себя могло
От засухи бесплодного покоя,
Пусть доброта готова будет к бою,
И лишь тогда она повергнет зло!
«Откуда ты, хороший человек?..»
Откуда ты, хороший человек?
Откуда ты, прохожий человек?
Скажи мне имя все же, человек!
А может, это вовсе ни к чему:
Что имя даст поступку твоему?
Я безымянной доброту приму,
Я безымянной чистоту приму.
Ушел прохожий.
Знаю, носит он
Мильоны человеческих имен.
«Год висит на лапах ели…»
Год висит на лапах ели.
В каждой лапе – по неделе,
В каждой лапе – по метели,
В каждой лапе – по капели.
Иглы падают, как будто
Осыпаются минуты.
Незаметно, еле-еле,
Постарев, лысеют ели.
И однажды, после стужи,
У корней заблещут лужи,
И тогда недели, годы,
Словно иглы, канут в воду.
Опадет последний день.
Вместо ели – только пень.
Возле пня зазеленели
Три секунды новой ели.
«Когда заря раскинулась вполнеба…»
Когда заря раскинулась вполнеба,
Смывая зыбкий иней со стерни,
Представила я Землю как планету,
Увидела ее со стороны.
Я в небо шла неторопливым шагом,
Шла в тучах – грозовою бороздой.
Земля родная становилась шаром
И становилась синею звездой.
Я измеряла каждый шаг годами,
И вот шаги по вечности скользят.
Как на ромашке, на звезде гадала:
Вернусь, а может, не вернусь назад?
А рядом раздавался голос тонкий:
– Устала ты? Давай-ка подсоблю!
Наверно, это дальние потомки,
Которых я заранее люблю.
«Осенние листья подхвачены ветром…»
Осенние листья подхвачены ветром,
Бескрылые, в небе, как птицы, летят
За ветром попутным, в порыве заветном,
Не зная, что нету дороги назад.
Познав упоенье и дерзость полета,
Они не хотят вспоминать о конце,
И капли дождя, словно капельки пота,
Блестят запоздало на желтом лице.
Но ветер слабеет, и свист его глуше,
Совсем обессилев, он жмется к земле,
И листья садятся в просторные лужи,
Еще трепеща на умершем крыле.
Но чудится листьям внезапная небыль —
Что это не лужа, а все еще небо!
«Если очень хотеть и верить…»
Если очень хотеть и верить,
То возможно, совсем как в детстве,
Выйти в горы навстречу солнцу,
Полной горстью лучи зачерпнуть.
Если очень хотеть и верить,
То, как в юности, стоит только
Протянуть свое сердце счастью,
И наполнит его любовь.
Если очень хотеть и верить,
То, как в зрелости, по бездорожью
Можно путь проложить нехоженый,
Можно людям его отдать.
Если жить, ни во что не веря,
Сомневаясь, что жизнь – это счастье,
Сомневаясь, что жизнь – это подвиг,
Жить тогда не стоит на свете.
Ты говоришь:
– Вас слушает земля,
Когда вы ночью бродите в горах…
Как знать тебе, что пала наземь я,
Чтоб лечь тропинкой у тебя в ногах?!
Ты говоришь, что дрогнули цветы,
Когда она тебе шепнула: «Да!»
Ведь это я дрожу.
Но только ты
Об этом не узнаешь никогда.
Ты рвал ей эти мокрые цветы,
Она с улыбкой встряхивала их,
Но, весь в росе, так и не понял ты,
Что это были капли слез моих.
Я, может быть, когда пройдут года,
Морщинкой лягу у тебя на лбу,
С тобой не разлучаясь никогда,
Своей твою избравшая судьбу.
А я не знаю, где она,
Та золотая середина,
Которая для всех едина
И потому всегда верна.
Мне только крайности нужны!
Не закричу, не буду плакать,
Когда я буду в пропасть падать
Из поднебесной вышины.
Я эти крайности свяжу
Своим, как ливень, зыбким телом,
Хотя о том, как я летела,
Камням уже не расскажу.
И боль осмыслить не успев,
Я в камень кану, чтобы снова
Тянулся к облакам лиловым
Паденья моего посев.
«Ну, нет! Мне хватит суток черных!..»
Ну, нет! Мне хватит суток черных!
Коли не хочешь – не цени.
Так долго я, как кот ученый,
Жила на золотой цепи.
Цепь эту порвала я смело,
Покорность прогнала с лица,
А позолота облетела,
Как с одуванчиков пыльца.
Да, я неважно выгляжу,
Я похудела очень,
Но все же блузку выглажу,
Линялую, как осень.
Мне в туфельках поношенных
Идти твоей тропою,
Чтоб молча, как прохожая,
Увидеться с тобою.
Где слово то – заветное,
Где песня та – заветная?..
Я, в общем, незаметная,
Но ты заметь,
Заметь меня!
Ветер пел песни,
Наполненные тобою,
Он пробегал, как по струнам,
По смерзшимся проводам.
Но песня, коснувшись сердца,
Вдруг обрывалась болью…
Хочешь – тебе эту песню
Сегодня в подарок отдам.
Я видела сны о счастье,
Когда земля улыбалась,
Когда не бывали ложью
Поступки твои и слова,
Я видела сны о счастье,
Которое не сбывалось…
От этих снов безнадежных
Болит по утрам голова.
Город уснул и ветер.
Я песен больше не слушаю,
Не сплю, чтобы снов не видеть,
Не сплю, чтоб не верить им.
Я до утра шагаю
Замерзшими, скользкими лужами…
Но город меня обступает
Немым отраженьем твоим.
Куда от тебя укрыться?
Куда от тревоги деться?
Какую выбрать дорогу?
Которую ты не топтал?
И как, возвращаясь к жизни,
Вычеркнуть мне из сердца
Все небылицы, которые
Сердцу ты нашептал?
Я знаю, что сны не сбываются.
Но я до сих пор не верю,
Что сказки порою кончаются
Победой зла над добром.
Иней на ветках курчавится.
Я открываю двери —
Земля предо мной расстилается
Чистым своим серебром!
«Я сохраняю письма прежних лет…»
Я сохраняю письма прежних лет…
Уже давно конверты пожелтели,
И бесконечно опоздал ответ,
И даже память замели метели.
Их редко я рискую перечесть,
Совсем иное чувствую волненье.
Ты – прошлое. Но ты на свете есть,
Хотя ушел в другое измеренье.
Теперь не знаю я, как ты живешь,
Твой образ потускнел, как день вчерашний,
И старых писем искренняя ложь
Мне кажется теперь совсем неважной.
Обиды в сердце не таю, поверь,
Сейчас иные у меня заботы,
И если бы ты постучался в дверь,
Наверно, я не поняла бы, кто ты.
Чужой, не оставляющий следа
Ни в сердце исцелившемся, ни в доме…
Я лишь читаю письма иногда,
Как смотрят фотографии в альбоме.
