Государство стало фантастическим рекламным агентством, подчиняющимся лишь одной команде: чете Перон. Хуан и Эвита находятся в состоянии постоянной конкуренции в этом турнире прославления, который не кончается, и используют все средства, все общественные службы, все министерства, все газеты, все радиостанции, подчиняя себе умы ошеломленных граждан.
Все спит в городе, кроме перонистской службы производства плакатов. Семнадцать миллионов аргентинцев должны высказаться за чету колдунов осенью 1951 года. Никакая сила не может уничтожить эти бесчисленные картинки, околдовывающие городские стены.
Эвита тоже в восторге от этих картинок. Перон состоит на девяносто процентов из плаща и на десять процентов — из шпаги. Плащ Эвиты развевается, а шпага поднята вверх. Четыре миллиона женщин-перонисток пляшут под ее дудку. Должны плясать и бедняки, облагодетельствованные Фондом, получившие подарки, завернутые в гигантские портреты Эвиты. Фонд и Фронт женщин созданы Эвитой, но нужно еще внедрить во Всеобщую конфедерацию труда и перонистскую партию своих людей. Президентша незаметно приобрела большую силу в стране, и напрасно Перон изображает беспечность рядом с этой женщиной, жестко выпрямившейся в роскошном туалете в окружении черных костюмов и орденских лент. Уж он-то должен знать: эта женщина не удовлетворится только драгоценностями и мехами.
Делегации профсоюзов прибывают отовсюду, требуя, чтобы Эвита стала кандидатом в вице-президенты. В один день сотни тысяч плакатов вихрем заполняют Буэнос-Айрес. Все эти плакаты требуют, умоляют Эвиту согласиться быть вознесенной на самый высокий уровень. Никогда женщина не метила так высоко, за исключением двух-трех королев в истории разных государств.
Итак, слова произнесены, кандидатура выставлена, остается лишь привести массы в движение. Начало положила конфедерация труда, организовавшая 22 августа чудовищное ралли. Почитатели Эвиты заполнили поезда, машины, грузовики, лодки; они передвигались на велосипедах, образуя огромные потоки, ехали на множестве лошадей. Все это означало, что начался великий марш на Буэнос-Айрес.
Проезд, питание, жилье и всяческие развлечения ничего не должны стоить тем, кто двинулся в город на безумный праздник. Столица, иллюминированная к прибытию паломников Эвиты, превратилась в город всеобщего ликования. Улица 9 Июля заполнилась людьми, расположившимися лагерем прямо на тротуаре, чтобы провести ночь перед эстрадой, украшенной портретами и знаменами…
Принимая посетителей в Фонде, политиков или журналистов во время работы или отдыха, Эвита не давала слова сказать собеседнику. Каким бы важным гость ни был, она его едва слушала и слышала. Больше всего ей нравился собственный голос. Эвита выработала множество способов помешать собеседникам прерывать ее: например, она сосредоточивала внимание на своих ногтях или ускоряла шаг, заставляя посетителей впопыхах догонять себя. Приглушив ненависть, она была вынуждена любезно обойтись с секретарем американского министерства иностранных дел Эдуардом Миллером, который приехал для обсуждения условий займа, предоставляемого Аргентине, но навязала ему совершенно бессмысленное посещение новой больницы. Благодаря Эвите всегда строилась какая-нибудь новая больница. В тот раз она водила Миллера за собой до тех пор, пока он не перестал требовать свободы для аргентинской прессы.
Теперь ее голос парил над городом, и ничто не могло его заглушить: ни грохот поездов, проезжающих по мостам, ни гудение самолета в небе, ни шум ярмарочных гуляний.
Процессии тащились в пыли: сельскохозяйственные рабочие, крестьяне, делегации из тропических стран в пестрых одеждах, индейцы со снежных гор на краю света, дети и старухи — все ждали поднятия занавеса. Детей катали на самолетах, маски улыбались над тавернами. Пары, улыбаясь, устремлялись к Эвите.
Один эксгибиционист ради Эвиты прыгнул с моста, крича птицам и изумленной толпе: «Эвита, вице-президент!» Другой, по имени Хуан Мартин, проделал путь в пятьсот километров, перемещаясь исключительно на бочонке, который он катил, перебирая ногами. На этом бочонке он написал белыми буквами: «Эвита, вице-президент!» Двое одноногих калек четыре дня без остановки ехали на велосипеде. Все ради нее! Супружеская пара с ребенком прошла триста тридцать километров пешком, все трое несли на спинах надпись: «Эвита, вице-президент!»
Эвита несказанно радовалась этой череде абсурдных демонстраций, которые должны были прославить ее кандидатуру. Она привела в движение гигантский человеческий цирк.
Здесь же был и Хуан Мартин в окружении верных приверженцев Эвиты. Это он, скромный бухгалтер из провинциального городка, принарядился и принялся подпрыгивать на бочонке. Когда-то он выиграл национальный чемпионат на дистанции триста километров, а теперь, перебирая по бочонку ногами в туфлях на резиновой подошве, добрался до Буэнос-Айреса. Во время своего безумного представления он тоже выкрикивал имя Эвиты.
Двое одноногих тоже находились здесь в толпе, ожидая появления той, ради которой они четыре дня ехали на велосипеде, испуская тот же крик. Толкался среди публики и автомобилист, который захотел проделать четыреста километров задним ходом и врезался в дерево, на котором повесил табличку: «Для Эвиты, вице-президента». Эвита навестила его в больнице с цветами, и все газеты опубликовали фотографию Эвиты, улыбающейся и еще более счастливой, чем всегда. Абсурд возводился в культ.
Крестьянин Тор до тоже был здесь вместе со своей женой и дочуркой, вместе со всей кликой Эвиты, готовившейся к великому дню 22 августа. Это они прошли пешком триста тридцать километров, написав на своих пропитанных потом рубашках: «Эвита, вице-президент!» У всех в душе жила Эвита, их Эвита. Другой человек пронес через пампу двести килограммов пшеницы с той же надписью на мешке и добрался до намеченной цели едва живой.
Все это происходило перед 22 августа, датой пароксизма народного праздника, когда Эвита решила увенчать свою избирательную кампанию раздачей огромного количества велосипедов и кукол мальчикам и девочкам, чтобы привлечь их родителей на грандиозную демонстрацию. Она задумала повторить — на этот раз с выгодой для себя и большим размахом — демонстрацию 17 октября. Нашлось чем питать нетерпение этой толпы. Толпе предложили столько напитков и еды, сколько она могла поглотить. Так Эвита добивалась вице-президентства собственными методами.
Фантасмагория достигла предела. В парке Бельграно Эвита назначила свидание двумстам пятидесяти тысячам детей, которые изо всех сил выкрикивали ее имя. Возникла ужасная давка, и многие дети не сумели протиснуться, чтобы ухватить подарки. Скопление такого количества малышей для сбора голосов в пользу Эвиты повлекло за собой непредвиденную трагедию.
