и кастильскими сторонниками унитарного государства, а также между католической церковью и либералами. Отсутствие гибкой политической системы, способной адаптироваться к изменениям в обществе, привело к целым периодам реакционного правления корыстной политической элиты. За ними следовали взрывы насилия в слоях городского рабочего класса и обнищавшего сельского пролетариата, затем жестоко подавлявшиеся. К концу столетия религия столкнулась с идеологическими доктринами (либерализм, марксизм и анархизм), которые боролись с ней за душу народа.
Когда в 1876 году было, наконец, покончено с карлистским мятежом и состоялась реставрация Альфонса XII, измученный испанский народ надеялся, что он обеспечит некоторую стабильность. Даже реакционная католическая церковь, которая вела арьергардные бои против натиска современного мира и тесно связала себя с карлистским движением, для сохранения своего господства была вынуждена признать необходимость восстановления монархии Бурбонов. Хотя идея о свободных выборах в 1885 году все еще считалась слишком радикальной, либеральная и консервативная партии поочередно приходили к власти в рамках системы чрезвычайно ограниченного права голосования. Впрочем, выбор был не слишком большой, обе партии представляли интересы латифундистов, предпочитая использовать репрессивные меры против периодически возникающих проявлений общественного недовольства, зачастую с использованием армии. Выборы жестко контролировались региональными царьками, известными как касики. Постоянная фальсификация итогов голосования оставляла политически дискриминированным социальным слоям непростой выбор — либо выступать за сопротивление с применением насилия, либо пребывать в полной апатии. На исходе столетия они все больше склонялись к первому варианту.
Именно в этой ситуации в 1898 году Испания потеряла Кубу, и армия получила возможность поиграть мускулами как раз тогда, когда ее ряды увеличились за счет крайне правых карлистских офицеров после их поражения в гражданских войнах. Необходимость защищать заморские колонии и вести внешние войны отпала, задачей армии стало подавление социальных волнений в самой Испании и защита национального единства от регионализма. Армейские офицеры оправдывали свою новую роль с помощью пышной патриотической риторики и демонстрировали полное неприятие гражданской критики. Они призвали к радикальному обновлению страны, ища пути к нему в славном прошлом Испании. Эта идея найдет сочувствие и понимание у взрослого Франко.
Еще ребенком он, конечно, знал, что многие его школьные друзья — в том числе и Алонсо Вега, с которым Франко поддерживал дружеские отношения всю жизнь, — потеряли своих отцов и братьев в морском сражении в 1898 году, закончившемся унизительным поражением испанцев. Он, вероятно, жалел, что не потерял там собственного отца. Франко исправляет эту ситуацию в сценарии фильма «Мы», где описывает образцовую семью, а затем всех скопом убивает. Но прежде, чем сделать это, он подправляет все недостатки и изъяны собственного детства. Вместо скромного дома в Эль-Ферроле придуманная им семья обитает в pazo, элегантной усадьбе. Беспутный дон Николас заменен бравым морским офицером, преданным мужем и любящим отцом, капитаном Педро Чуррукой (так звали одного из самых знаменитых адмиралов в истории Испании и героя Трафальгарского сражения). Его жена, Исабель де Андраде, которая недвусмысленно отождествляется с Девой Марией, — нежная, ласковая мать. В самом начале сценария, ожидая возвращения мужа из плавания, она очень серьезно наставляет своих детей, говоря им: «Вы даже не представляете себе, как вы счастливы, имея такого отца, как ваш». Главный герой Хосе (сам Франко) все знает о достоинствах отца. Сам он изображен как уважительный и прилежный сын. Исабелита, единственная дочь, — в явном контрасте с самоуверенной и своевольной Пилар — выигрышное сочетание ее матери и святой Терезы, тогда как младший сын, Хайме, является приглушенным отражением Хосе. Старший сын, Педро, — в нем объединены черты реальных отца и братьев Франсиско Франко и черты его самого, в которых он не хотел признаваться, — ребенок с садистскими наклонностями, внушающий страх слабым и хрупким созданиям, одержим деньгами. Педро лжет матери и выказывает явное пренебрежение к морским доблестям отца. Когда мать торжественно заявляет ему, что, как старший сын, он является «любимцем отца», тот презрительно фыркает: «И все мы тоже возлюбили папочку, потому что сегодня не пойдем в школу». Когда капитан Чуррука возвращается из плавания, груженный щедрыми подарками для своего отпрыска, нехороший Педро проявляет редкостное отсутствие интереса к его историям о славном прошлом Испании. Он с оскорбительным скепсисом относится к рассказу о «прекрасной героической смерти» какого-то их предка в сражении при Трафальгаре и абсолютно не способен проникнуться отцовскими взглядами на то, как важно умереть за Родину, желательно облаченным в парадный морской мундир.
С другой стороны, чувствительный Хосе как зачарованный слушает отцовские истории и чрезвычайно благодарен папочке, когда тот дает ему бумагу для рисования. (В действительности же дон Николас никогда не проявлял особого интереса к художественным способностям Франсиско.) Детишки окружают папу, восторгаясь книжкой о Христофоре Колумбе. «Как это прекрасно, — кричит Хосе, — я этого никогда не забуду!» «Как он молод!» — восклицает Исабелита. «Ну и богат же он!» — замечает Педро. В резком контрасте с мнением дона Николаса по поводу способностей Франсиско капитан Чуррука любовно предсказывает, что Хосе станет «либо великим солдатом, либо святым», и предрекает Педро карьеру «большого морского офицера». В фильме «Мы» Чуррука выказывает такую политическую ориентацию, которая совершенно не соответствует взглядам настоящего отца Франсиско. Перед уходом в роковое плавание на Кубу капитан с горечью говорит об «иностранных интригах и, что еще хуже, о распространении франкмасонства» на Кубе и Филиппинах и заявляет: «Все, что у нас осталось, — это самоуважение, понятие долга». Окруженный американскими кораблями у берегов Кубы, он призывает свой экипаж героически сражаться, заявляя, что «перед долгом исчезают все разумные аргументы» и «не существует такого понятия, как напрасная жертва». Приказав поднять флаг на мачте («он либо будет увенчан победой, либо утонет с нами»), капитан погибает смертью героя. Победившие, но униженные американцы полны восхищения перед «морскими офицерами, достойными лучшей судьбы». В сценарии Франко, когда корабль получил пробоины и начал тонуть, Чуррука стоит на капитанском мостике в парадной форме, восклицая: «Испания! Испания! Испания!», в самом же фильме, смертельно раненный, он падает на палубу, целуя медальон, который перед отплытием дала ему жена.
А в Эль-Ферроле Исабель де Андраде, вдова капитана, выражает не слишком утешительную надежду, что «дети будут достойны его жертвы». Излишне говорить, что Педро эту надежду не оправдал. То, что именно ему предназначено предать память отца, становится ясно, когда Хосе и его сестрица Исабелита клеймят старшего братца как «бунтовщика» и «масона» в сценах, рисующих столкновения испанских патриотов с инсургентами. Затем семья переезжает в Мадрид, где Исабель де Андраде ревностно блюдет ее финансовое и социальное положение. Но в этой похвальной задаче старший сын ей не помощник. Если по ходу развития саги Хосе
