проявляет непоколебимую заинтересованность в «духовности и героизме» и — как и предсказывал его отец — делает впечатляющую карьеру в армии, бездельник Педро ведет себя все хуже и хуже. Мало того, что его выгоняют из Воен-но-морской академии, он к тому же поступает в университет — «место, где, по словам его отца, зарождаются и культивируются все пороки и беды Испании», — а затем становится адвокатом, либералом, франкмасоном и сторонником республики. Подобно дону Николасу, он стал гулякой и распутником, а его антиклерикальные и республиканские увлечения навлекли несчастья на страну и преждевременно свели мать в могилу, когда на нее напали молодые поджигатели церкви в мае 1931 года под носом у республиканских гвардейцев. Но вот разразилась гражданская война, и «христоподобный» Хосе — жаждавший лично рассчитаться с «коррумпированными старцами-материалистами, правившими республикой», — решает отомстить за смерть матери. Это чрезвычайно опасная и трудная задача. В самом начале войны Хосе, находясь в рядах повстанцев, застрянет в одном из осажденных гарнизонов в Мадриде. Когда он пытается бежать, переодевшись рабочим, чтобы передать послание генералу Фан-хулю, трусливые красные стреляют ему в спину, захватывают в плен, судят и «казнят». Возвращенный к жизни поцелуем его непорочной подруги, Хосе во главе батальона идет к победе в сражении за Бильбао. Это чудесное воскрешение носит библейский характер, выражая уверенность самого Франко в своем мессианском предназначении и его слепую веру в Божественное провидение.
Братьям Хосе везет меньше. Педро предает мать, присоединившись к республиканцам в начале гражданской войны, которые затем расстреливают его опять-таки за предательство их великого дела. Но он успевает «искупить» свою вину перед самой смертью, признав, что националисты «создадут достойную Испанию, а мы [республиканцы] создаем Испанию преступников и убийц». Хайме бросает флот, становится монахом, и в конце концов его расстреливает республиканский отряд. Лучший друг Хосе и муж Исабелиты, трусливый Луис убит при позорных обстоятельствах во время гражданской войны. Сам Хосе выживает лишь для того, чтобы утешить свою сестру и восхищаться всеведущим и всевидящим каудильо. Из всей семьи лишь Хосе и его безу
[В исходном файле пропкщены стр. 32, 33]
питывала в них тетка Пакона, аббатиса городского монастыря, которую мальчики навещали почти ежедневно, чтобы получить «благочестивые наставления и вкусные лакомства». Их приверженность монархии еще более возросла в 1906 году, когда они прочли о покушении на короля Альфонса XIII и королеву. Оба мальчика пришли в ужас.
Дела семьи Франко резко ухудшились, когда в 1903 году умерла Пас после четырехмесячной болезни, диагноз которой так и не был установлен. Ее преждевременная смерть оказалась самым настоящим шоком для обоих родителей. Хотя высокая детская смертность в те времена и не была таким уж непривычным явлением, совершенно очевидно, что уход из жизни Пас сильнейшим образом отразился на всей семье. Обезумевшая от горя Пилар еще больше погрузилась в себя и в религию. В постоянном смятении и слезах, она пыталась заменить возлюбленную дочь, перенеся все свои ласки и горячую любовь на изнеженного одиннадцатилетнего Франко — такого доброго, такого тихого, такого привязанного к ней. Николас также очень тяжело переживал утрату Пас. В пьесе Салома он жалуется: «Конечно же, я вспоминаю этого ангелочка… Она была самой нежной, самой любимой из моих детей, единственная, которая никогда бы не оставила меня, которая скрасила бы мою старость». После смерти дочери Николас попытался утопить горе в пьянстве, азартных играх и разврате. Соседи вспоминали, что он, не скрываясь, завел роман с владелицей табачной лавки в Эль-Ферроле, не брезговал дон Николас и проститутками. Франсиско, конечно, страдал от того, что поведение отца выставляло семью на посмешище и порицание окружающих, но втайне он, по-видимому, был доволен устранением Пас как потенциальной соперницы за материнскую благосклонность.
В подобном поведении в общем-то нет ничего необычного. По словам психоаналитика Мелани Клейн, дети часто жаждут смерти единоутробных братьев и сестер, но, когда такое случается, чувствуют себя лично ответственными за это. Если Клейн права, вполне возможно, что после смерти маленькой сестренки Франсиско, торжествуя, что он выжил сам и стал у матери фаворитом, одновременно чувствовал вину за то, что «убил» свою «соперницу», и опасался от обезумевших от горя родителей сурового наказания. В результате сработал комплекс психологической защиты и произошел перенос всех его дурных чувств и инстинктов на окружающих. Вполне вероятно, что вся дальнейшая карьера Франко развивалась под сильнейшим импульсом «трансфера» внутреннего чувства ненависти на внешний окружающий мир и Франсиско чувствовал себя угнетенным им. Смерть Пас, похоже, пробудила у Франко еще один распространенный вид психологической защиты, а именно: маниакальную убежденность в том, что его собственное выживание означает, будто он сам избран роком или судьбой для некоей особой цели, высшего предназначения. Есть свидетельство, что мать Гитлера в какой-то момент якобы призвала сына прийти к ней на помощь, выступая при этом в роли символа угнетенной Германии. А племянница Франко, Хараис, станет позже утверждать, что после смерти дочери донья Пилар стала связывать все свои надежды на лучшее будущее со средним сыном, вознося молитвы «за спасение слабогрудого короля-дитяти, который сможет спасти страну, находящуюся в опасности».
Но в 1903 году столь блистательная перспектива выглядела крайне маловероятной. И все же для семейства Франко, пребывавшего в чрезвычайно угнетенном состоянии духа, большим облегчением оказалось то, что, успешно сдав все экзамены, Франсиско и Пакон смогли присоединиться к Николасу в Военно-морской подготовительной школе в Эль-Ферроле. В возрасте двенадцати лет Франко оказался самым юным ее учеником. Хотя Пакон вспоминает, что «благодаря своей великолепной памяти» его младший кузен был способен «хорошо учиться, не слишком напрягаясь», Франсиско все еще испытывал трудности, пробивая собственную социальную нишу в обществе. Нередко находясь «в состоянии меланхолии или чрезмерной серьезности, он полностью замкнулся в себе, постоянно ощущая свою мнимую неполноценность, но всегда готовый, если ему бросали вызов, проявить почти агрессивное упрямство». Хотя Франсиско без колебаний мог прибегнуть к помощи заметно более крепких братьев, в школе он и сам яростно защищался, когда на него нападали. А учитывая повышенную обидчивость и чувствительность будущего диктатора, это вовсе не было чем-то необычным в его жизни.
Надеждам Франсиско последовать за братом Николасом в Военно-морскую академию был нанесен жестокий удар в 1907 году, когда правительство, обанкротившееся, кроме всего прочего, еще и из-за своих колониальных войн, отменило новый набор, еще более усилив в сознании Франко связь между поражением 1898 года и собственной судьбой. Восприняв национальную катастрофу как личное оскорбление, он на протяжении всей жизни таил обиду на гражданское правительство, которое, по глубокому убеждению Франко, безжалостно
