этого яркого освещения. Часто, на репетициях я падала в обморок. Пели всегда стоя, освещение сильное от ламп дневного света, которые стали вводить в обиход. Мальчишки постарше из хора уносили меня на руках в соседнюю какую-то комнату и там меня отваживали нашатырём и отпаивали водой. Аккомпаниатор и дирижёр хора Капитолина Борисовна переживали за меня и спрашивали:
– Ты, наверно, голодная?
А я, чтобы они отвязвлись, говорила:
– Да, голодная.
Они отправляли меня с занятий идти домой кушать. Я гуляла в парке рядом с домом культуры, потом возвращалась и говорила, что поела.
Капитолина Борисовна была хохлушка и считала меня тоже хохлушкой из -за фамилии. Мне нравилось, как она меня называла по фамилии – «Дэмидэнко!», говорила она вместо «Демиденко». Говорила, что так правильно! Помню, мы разучивали такие песни: «Купила мама Лёше отличные галоши! Галоши настоящие отличные, блестящие!....», больше ничего не помню! Далее: «Петушок, погромче пой, разбуди меня с зарёй!»; очень мелодичная: «Слети к нам тихий вечер на синие поля! Тебе поём мы песню, Вечерняя заря!»; ещё пели на латышском языке песню про мельника: «Майнес, пайнес прыгулины….», конечно уже не помню!
Губы надо было держать трубочкой, когда поёшь, так нас учили. У меня есть фотография вырезанная из газеты «Вечерний Новосибирск», где запечатлён кусочек нашего хора со мной в первом ряду. Я стою такая смешная с выпяченными губами, в очках, душки которых были такими проволочными и закручены за уши, давящими на них очень больно. Кстати, позже, когда я училась в 7 классе, вдруг поступила в музыкальную школу на курс игры на гитаре. Капитолина вела у нас сольфеджио и ставила своей любимой Дэмидэнко только пятёрки!
Мы периодически ездили с хором записываться на радио и телевидение и там тоже мне было плохо и раз или два меня отстранили от съёмок. Так было обидно!
А потом наш коллектив должен был ехать в Москву отдохнуть, а нас- троих подружек, – не взяли. Потому что накануне, когда наш хор выступал в Берёзовой роще, мы опоздали на выступление, т к сели прокатиться на Чёртово колесо, а оно же медленно кружится, и успели на сцену, когда все допевали последний куплет последней песни. Я, между прочим, много страху натерпелась на этом колесе. Просто ужас, как я его пережила. Вверх я ехала с закрытыми глазами. Пальцы мои посинели наверно от того, как я вцепилась в перекладину, якобы обеспечивающую безопасность. И только на самом верху мне велели открыть глаза, чтобы я увидела макушки деревьев с самой верхней точки этого колеса. Затем мы медленно поплыли вниз и мне уже было не так страшно.
Короче, из- за этого нас не взяли в Москву. А мы, демонстративно, больше не стали ходить в хор. Хотя из хора приходили к нам в школу два раза и говорили, чтобы мы с Ольгой Ч., в частности, вернулись.
Но мы были гордые и не вернулись.
Хотя с тех пор, как вижу по телевизору крупным планом различные сверкающие трубы оркестра, ( а нас тоже всегда сопровождал оркестр), – захватывет дух! Какой-то сиюминутный приступ счастья! Сияние труб и сияние ёлочных шаров, – это что-то! Знак тождественности между ними и словом «Восторг»!
А какие раньше были открытки! Ведь я их коллекционировала! Некоторые наклеивала на каждую страничку в общую тетрадь. И две такие тетради у меня сохранились.
Помню открытку на Новый год! Дед Мороз заглядывает в окошко, а дома угол стола с угощением каким-то и наряженный край ёлки с блестящими шарами. А на 8 Марта, – серый зайчишка держит букетик жёлтых цветов, то ли верба распушенная, то-ли какие-то другие цветочки. Но очень замечательные!
Сейчас, правда, тоже много красивых и необычных открыток и я их никогда не выбрасываю, если дарят. Две корбки уже под кроватью стоят.
А ещё мы собирали фотографии актёров. Это старшая девочка, которая жила в нашем доме Наталья Немазанникова, соблазнила нас. Показала девчонкам во дворе свою коллекцию и подарила мне две фотографии- Андрея Миронова и Натальи Варлей для начала сбора моей коллекции. И я очень много насобирала! Мы с девчонками и выписывали их через посылторг и покупали в киосках союзпечати.
Любимая моя артистка была Наталья Селезнёва. У меня были, наверно, все её фото, которые только были у этой артистки. Я её обожала! Особенно после фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Я рисовала своей бумажной кукле все платья Натальи Селезнёвой из этого кино. А раньше у всех девочек были куклы из бумаги, лучше картона. Мы вырезали их фигуру, а затем, по фигуре рисовали одежду с заклёпками на плечах, чтобы можно было менять наряды.
Коллекция артистов, при переезде, тоже куда-то делась. Очень жалко!
В младших классах, помню, к нашей школе №153, периодически подъезжал автобус оранжевого цвета, где белыми буквами было написано «Октябрёнок». Окна у него были заклеены картинами с изображением мультипликационных героев: волка из «Ну, погоди», Карлсона, Винни Пуха и т д.
В этом автобусе водитель-киномеханик показывал детям мультфильмы. Детский билет стоил 5 копеек! Пятачок!
Этот весёлый автобус колесил по всем школам города и к нам приезжал где-то раз в месяц.
Возле автобуса всегда стояла небольшая очередь. Сеанс был где-то 30-40 минут, а мест в салоне автобуса, примерно на 20 человек.
Однажды зимой, я не успела на первый сеанс и, дожидаясь второго, простояла на морозе всё это время. Пятачок был в варежке. Ноги в валенках замёрзли. И. когда, наконец, я зашла в этот мини-кинозал, ноги у меня были ледяными. И, кривясь от боли и, пытаясь не зареветь вслух я, не сводя глаз с «Золотой антилопы», растирала пальцы на ногах, скинув валенки.
Такая была тяга к Киноискусству!
А мультики нашего детства это – «Варежка», «Пластилиновый ёжик», «Воробей Пашка», «Чьи в лесу шишки?», «Дед Мороз и лето», «Умка», «Золотая антилопа», «Маугли», «Ну, погоди», «Карлсон», «Винни Пух», «Паровозик из Ромашково». Ещё про лягушонка, бельчонка и ежонка, как они убегали от кошки, которую играла натуральная киска, – был такой комбинированный мульт-кино-фильм! Про снежинок-человечков, которые летели снежинками, а приземлялись смешными комочками-пироженками-человечками, – так они мне нравились, но суть не помню.
«Поросёнок Чуня»; «Песенка мышонка», где мышонок пел: «Какой чудесный день, какой чудесный пень, какой чудесный я и песенка моя!»; «Шайбу-шайбу!»; «Цветик-семицветик»; «Девочка и слон»; «Весёлые осьминожки»; «Тимошкина ёлка»; «Вовка в тридевятом царстве»; «Сладкая сказка» про смешного дракончика-сладкоежку; «Козлёнок, который умел считать до десяти»; «Про колобка», где колобок был такой современный в белом платочке в голубой горошек!
Когда моя сестра была маленькая,
