Ознакомительная версия.
Дело было так. Однажды в воскресенье я сказал Дону:
– Приятель, я еще никогда не видел миллион долларов наличными. Дай мне миллион долларов.
– Майк, но банк закрыт! – сказал Дон.
– У тебя есть связи. Договорись, чтобы банк открыли, и дай мне мой миллион долларов! Я хочу увидеть его наличными, – предупредил я его.
Если честно, то я е… л мозги. Я просто пытался найти какой-нибудь дерьмовый повод, чтобы е… ть Дона по голове.
– Майк, не делай этого! Дон устроит так, что тебя убьют! Дон уже убивал людей! – говорили мне все.
– Вы все боитесь его? – удивился я. И – бац! – ударил его ногой в голову.
Как-то Али и еще несколько человек были в доме у Дона в Лас-Вегасе. Я слышал рассказы о том, что Али, Ларри Холмс и другие боксеры боялись Дона, считая, что он может убить их. Я уважал этих людей и хотел, чтобы они знали, что Дона нечего бояться. И я при всех рассказал о нем разные позорящие его вещи, чтобы доказать, насколько ничтожным он был. Не знаю уж, были ли у меня реальные причины устраивать ему такую взбучку. Я был тогда незрелым ребенком и поступал так, как хотел.
Однажды ко мне пришли Рори с Джоном и сказали:
– Майк, послушай, там человек лет шестидесяти. Если ты ударишь его, у него будет сотрясение мозга. Он просил нас позвонить тебе и сообщить, что он не придет, если ты будешь драться. Поэтому расслабься.
И мне пришлось расслабиться.
Все думали, что я спятил. Я не тренировался. Я почти все время проводил на вечеринках. А потом, слегка размявшись, я пошел драться и, как и прежде, завершил бой нокаутом. Возможно, на тот момент времени я действительно съехал с катушек. Сейчас я слишком далек от той личности, какой был тогда. Я сейчас могу лишь окликать того человека из тех времен: «Эй, ты, мать твою, сумасшедший!»
Я в самом деле верил, что я самый плохой человек на земле. Я пинал Дона в зад, воображая себя чертовски крутым Джоном Готти[131]. Дон пытался уговорить меня пойти к врачу. Он говорил: «Майк, ты должен пойти к психиатру, брат. С тобой что-то не так». И он, действительно, заставил меня показаться доктору Элвину Пуссену, парню Билла Косби, выдающемуся профессору психиатрии в Медицинской школе Гарвардского университета. Он был настоящим эрудитом, склонным к нравоучениям. Пуссен спросил меня, в чем заключается моя проблема, и я принялся говорить ему разные гадости: «Да пошло оно все нах… й! Мне все равно, жить или умереть, совершенно насрать!» Этот парень был настолько буржуазен и надменен, что меня от него выворачивало наизнанку. В конце концов он отъе… лся. Он сбежал от меня, и больше я его не видел.
Вспоминая все то, что Дон за эти годы сотворил со мной, я все еще чувствую, что готов убить его. Он ужасный лжец и предатель. Он вовсе не крутой парень и никогда им не был. Если и были какие-то крутые вещи, к которым он имел отношение, то он просто заплатил, чтобы их сделали за него.
В то время меня не волновало, что кто-то мог подумать обо мне плохо. Я просто проживал каждый день так, как хотел. Я был похож на ковбоя, рискующего своей жизнью. Я хотел быть злодеем, и я стал им. В иллюстрированном журнале «Бокс» появилась статья «Неужели Майк Тайсон становится самым непопулярным тяжеловесом в истории?» Дэйв Андерсон из «Нью-Йорк таймс», в свою очередь, опубликовал целую полосу под заголовком «Остановит ли кто-нибудь Тайсона?» Пресса ополчилась на меня, и мне это нравилось. Я являлся для всех таким раздражающим фактором. Мне нужно было больше соперников, чтобы драться.
Я тогда презирал прессу: плевал на журналистов, орал на репортеров. Вот таким я представал перед всеми. Я говорил им:
– Ну, рискните сказать что-нибудь в ответ. Вы имеете право подать на меня в суд, и тогда на эти деньги вы сможете купить себе гребаное кресло-коляску с замечательным моторчиком и туалетом, потому что оно вам потребуется.
Или:
– Как вы смеете вообще говорить со мной? Вы никогда не дрались в своей жизни – и беретесь судить других! Кто вы? Вы никогда даже не надевали боксерских перчаток. Вы устроились на работу по блату. Единственное, на что вы способны, – это пить и изменять своей жене. Вы просто отбросы общества, шваль, которая строчит в газету.
Дон заключил контракт на мой следующий бой с «Бритвой» Раддоком[132]. Отели в США не были заинтересованы в том, чтобы платить большие комиссионные за этот поединок. Трамп чувствовал себя ограбленным после моего последнего быстрого нокаута в бое с Уильямсом. Поэтому Кинг нашел каких-то парней в Эдмонтоне, Канада, готовых заплатить требуемые 2,6 миллиона долларов. Поединок был намечен на 18 ноября. Но после гулянок в Нью-Йорке я отправился в Лос-Анджелес и возобновил там непрекращающиеся вечеринки. Я не был особенно заинтересован в бое с Раддоком. Я видел его поединок с Майклом Уивером, он боксировал просто превосходно. Больше он так никогда не дрался. Он стал мастером нокаута. В поединке с «Костоломом» Смитом он оказался в нокдауне во втором раунде, после чего очень впечатляюще нокаутировал того в седьмом.
В сентябре в Лас-Вегасе я начал подготовку к бою, но сердце у меня не лежало к нему. Я не хотел больше драться. В середине октября мы перенесли лагерь в Эдмонтон. Я не ходил на тренировки, а занимался только тем, что спал с женщинами. Мне даже не требовалось покидать своей комнаты: у меня было достаточно приятелей, которые хватали первую попавшуюся девушку и доставляли ее мне. Мне было все равно, как она выглядит и как ее зовут. Когда мы заканчивали, она уходила, и появлялась другая. В конце концов я попросил Дона найти какую-нибудь отговорку и отложить бой. В качестве аргумента мы прибегли к моему бронхиту. Я мог без проблем драться и с ним, но если бы доктор увидел мои рентгеновские снимки, он был бы очень встревожен. 26 октября мы отменили поединок и вернулись в Лас-Вегас. Дон нашел врача, чтобы подтвердить, что я заболел плевритом. Плеврит? Какой, на хрен, плеврит? Я боялся, что это венерическое заболевание.
Дон стал выискивать для меня поединок полегче. Он решил взять меня в январе в Японию для боя с Бастером Дагласом, который, как он полагал, будет пустяковым делом. Он заключил также сделку с людьми Эвандера Холифилда, запланировав поединок с ним на июнь 1990 года в спорткомплексе отеля «Трамп-Плаза». За этот бой я должен был получить 25 миллионов долларов. Кейтон, который все еще формально оставался моим менеджером, был счастлив узнать это.
Поэтому я вновь с головой погрузился в гулянки. В ноябре, участвуя в праздновании шестидесятой годовщины карьеры в шоу-бизнесе Сэмми Дэвиса-младшего[133], я встретился с некоторыми из величайших знаменитостей. Я отлично провел время с Джорджем Бернсем[134] и Милтоном Берлом[135], беседуя о Фанни Брайс[136], Руби Килер[137] и Эл Джолсон[138]. Джордж был таким старым, он, по существу, работал еще с Фанни. Получается так, что я общался со всей «Крысиной стаей»[139]. Эти ребята, в самом деле, очень любили меня.
Ознакомительная версия.
