Деревня была чистенькая, уютная, вся увитая розами и диким виноградом. Я жил в небольшом двухэтажном доме, а против моего окна высился столб с блестящей вывеской гостиницы: «Королевская таверна. Автомобильный клуб».
По дороге то и дело проезжали автомобили.
Зашел я раз в бакалейную лавочку за папиросами «Золбтой мундштук». В лавочке пахло всеми английскими колониями: тут были ящики кофе, какао и корицы, а на стене висели целые ветви желтых, слегка почерневших бананов.
Перед прилавком стоял высокий и прямой юноша в роговых очках. Не шевелясь, он смотрел на лавочника в упор и допрашивал его, как следователь.
— Лучше всего, — говорил пискливым голосом лавочник, сидя на высокой табуретке, — лучше всего доехать по железной дороге до гавани Фишгард. Оттуда есть пароход в Ирландию, в Росслер.
Когда я подошел к прилавку, лавочник весело пропищал:
— Доброе утро, сэр. Славная сегодня погода! Вот мистер Робертсон собирается путешествовать по Ирландии — пешком. Забавная страна! Вы подумайте только — Англия с Ирландией составляют одно королевство, а какая разница! Вы там не бывали еще?
Я сказал, что давно собираюсь.
Высокий молодой человек, не поворачивая головы, сказал мне:
— Если хотите, поезжайте со мною. Вдвоем веселее. Вы умеете ходить? Захватите дорожный мешок и будьте у «Королевской таверны» через два часа.
Потом он повернулся, оскалил лошадиные зубы и сказал:
— Та-та.
Так говорят для краткости вместо «гуд бай». «Гуд бай» значит «прощай», а «та-та» что-то вроде нашего «пока».
* * *
Мы поехали. В поезде мистер Робертсон все время молчал и читал путеводитель, раскрыв маленькую карту.
На пароходе он лежал в длинном кресле на палубе. Лицо у него было зеленое, как море зимой. Рот был широко открыт. Шляпу он надвинул на глаза, чтобы не видеть мелких перекатывающихся морских волн.
— Как вы чувствуете себя? — спросил я, проходя мимо.
— Отлично, великолепно, наслаждаюсь путешест… — попробовал он соврать, но, не кончив слова, закрыл глаза и склонил голову набок.
В несколько часов мы переправились через небольшое, но бурное Ирландское море.
— Что же, пешком? — спросил я у Робертсона, когда мы с ним сошли на землю.
— Да, я признаю только пешее передвижение.
Мы пошли по пыльной большой дороге. По одну сторону виднелись круглые холмы, по другую только луга. На лугах паслись овцы без пастухов и собак.
По дороге проходили женщины, закутанные в черные платки и похожие на монахинь.
Мистер Робертсон опустился у края дороги на камень.
— Что с вами? — спросил я. Притворно улыбаясь, он прошептал:
— Маленькое головокружение… от свежего воздуха.
— А вы можете дальше идти, мистер Робертсон? Все с той же веселой улыбкой он отвечал:
— Конечно, могу, но лучше бы поехать.
Мимо нас бежал мелкой трусцой ослик, тащивший повозку вроде открытого ящика. В ящике стоял длинный человек в соломенной шляпе и колотил осла палкой.
— Ги-ги! — кричал он. — Двигай ногами, дармоед, а то я тебе перешибу спину!
— Послушайте! — закричал я ему. — Моему товарищу дурно, не подвезете ли вы нас немного?
— Он и меня везти не хочет, — отвечал человек в шляпе. — Садитесь, будем вместе погонять его!
Робертсон тяжело грохнулся в повозку, как замороженный труп. Я полез за ним.
— А не будет ли ослу тяжело? — спросил я.
— Спросите у него, — пробормотал человек в шляпе и ткнул осла дубиной.
В это время нас догнала женщина. Из-под черного платка виднелся только край ее красного лба и седые космы волос.
— Пьяница! — закричала она. — Посадил черт знает кого, а я должна пешком тащиться!
Осел, видимо, испугался крика и поскакал по дороге, как хороший призовой конь.
— Вы знаете ее? — спросил я, когда женщина пропала из виду.
— Зияю, — спокойно ответил возница.
— А кто она такая?
— Жена.
— Чья жена?
— Моя.
Осел остановился у маленькой железнодорожной станции. Робертсон стал шарить по карманам.
— Что потеряли? — спросил я.
Робертсон побледнел и сказал дрожащим голосом:
— Путеводитель…
Возница посмотрел на Робертсона с испугом и участием.
— Оставил в кресле на палубе, — сказал Робертсон. — Проклятое Ирландское море!
— Что за беда, Робертсон. Будем путешествовать и без путеводителя.
— Как же это можно! — возмутился Робертсон. — Там указаны все замки, церкви, кладбища, все гостиницы, все станции, все дороги шоссейные и проселочные. Я без него не пойду. Придется сесть на поезд. Я даже не знаю, где здесь останавливаются на ночь. А новый путеводитель не во всяком городе найдешь — особенно здесь, в этой дурацкой Ирландии.
— В Лимерике найдем, — успокоил я его.
Где-то близко свистнул паровоз. Мы торопливо простились с владельцем осла и побежали на станцию.
Через несколько минут мы сидели на полинялых диванах в душном маленьком вагоне и мчались на запад Ирландии — в город Лимерик.
— Лимерик, — вспоминал Робертсон, — страница сто семьдесят пятая в путеводителе… Кожевенные фабрики, памятник Родсу… Расположен на реке Шаннон.
— Шаннон! — закричал я. — Там находится замок студента Инчикуина, потомка ирландских королей. Мы непременно побываем у него. Мы увидим подъемный мост, башни, бойницы, деревья на крыше.
— Сначала надо найти путеводитель, — угрюмо, сказал Робертсон.
* * *
В Лимерике мы хорошо выспались. Робертсон опять повеселел и заходил большими шагами. Под мышкой у него был новенький путеводитель в красном переплете.
Мы побывали в доках. Там грузили пароход, но никто при этом не кричал и не суетился. Это была самая тихая пристань в мире. Кричали одни только чайки.
— Знаете, Робертсон, — сказал я, — хорошо бы нам сегодня отправиться в деревню Килдайсарт, в замок Инчикуина.
— Постойте, — ответил Робертсон, — надо сначала узнать, есть ли на свете такая деревня и такой замок.
Он присел на перевернутую лодку и раскрыл свой новенький путеводитель.
— Деревня Килдайсарт, — прочел он. — Церковь, кладбище… А никакого замка Инчикуина поблизости нет. Никакого. Есть, правда, замок в окрестностях Лимерика, но совсем в другом направлении.
Я обиделся и сказал резко:
— Я иду в Килдайсарт. Я хорошо знаю, что замок Инчикуина находится недалеко от деревни Этиа. Хотите — идем вместе, а не хотите — мы можем здесь расстаться.
Робертсон притворно улыбнулся и сказал:
— Держу пари, что никакого Инчикуина на свете нет.
