постепенно концентрируясь в левой ноге.
Я кричала и корчилась на земле от невыносимой боли, из дома выскочили перепуганные мама с Алькой, мне тут же вызвали скорую, и оказалось, что у меня перелом коленной чашечки, она раскололась на три части. Дальше больница, гипс на всю ногу, костыли, две операции – полгода выброшено из активной жизни, и если бы мама и Аля за мной не ухаживали, то не знаю, что бы я делала. В такое время все жизненные потребности сводятся к самым простым и естественным, и самостоятельно справиться с ними невозможно, зато мы изменили свой обиход на более человеческий и вернули себе нормальные постели с бельём.
Но! На то он и переломный период – за это время я многое поняла и успела сделать.
Во-первых, сидя дома, я занялась своим зрением по методу Норбекова, убрала себе три диоптрии и смогла обходиться без очков. Жаль, что со временем я перестала заниматься так интенсивно, как надо, и постепенно зрение снова вернулось на пару диоптрий назад, но зато я знаю, что метод работает, и всегда можно к нему вернуться, только потребуется каждый день делать все упражнения для глаз.
Во-вторых, я написала две больших иконы и вышила для них оклады бисером, стеклярусом и камнями. Обе иконы прошли на всероссийскую выставку Союза художников России, потом на следующую, и это позволило мне через год подать заявку, а в 2005-ом вступить в тот самый Союз с невероятными приключениями и злобными интригами со стороны завистников. Но о традициях и нравах в творческих кругах я напишу в моей будущей книге, дождитесь, пожалуйста, кому интересно.
И в-третьих, мне очень повезло, хотя сначала я думала иначе, но за полгода, пока я лежала в больницах и дома, моя связь с монастырём практически утратилась. Несколько раз по собственной инициативе меня навещала Таисия, забегая по дороге, она приносила какие-то гостинцы за свой счёт, и на этом всё. Понятно, что моя Аля появлялась в монастыре, и все знали о моей сломанной ноге, но поскольку я не была зачислена в обитель официально, то никакой помощи не последовало, хотя больница находилась в пяти минутах ходьбы и наш дом в двух-трёх остановках на транспорте.
Но знали бы вы, какое облегчение я испытала, когда поняла, что на самом деле никому ничего не должна!
До перелома я терзалась угрызениями совести, что не могу постоянно жить и работать в монастыре, чтобы тем самым отблагодарить Бога, матушку и сестёр за все благодеяния по спасению моей души, за участие в моей судьбе и так далее.
А тут вдруг пришло ясное осознание, что конца света нет и не будет, я выдохнула и призналась себе, что уже отработала старую мантию игуменьи, монашескую одежду и все эти милости за пять лет. Выходит, что дальше я начну жить своим умом, и мне понравилось моё новое состояние.
Зато всё это время нам очень помогал отец Георгий и другие священники, они привозили к нам домой деревенские продукты, яблоки, картошку, банки с молоком, сметаной, вареньем и мёдом. Да и грек Панайотис часто играл роль Деда Мороза – он жил в Москве, торговал греческими церковными товарами и сам развозил их по городам, заезжая к нам по дороге, и тогда мы пробовали удивительные лакомства, а Панайотис щедро забивал нам холодильник дорогими продуктами.
Так промчались ещё два года, пока не настал роковой для нас 2004 год, когда 19 сентября погиб единственный сын моего брата, я рассказывала об этом раньше, а следом 5 февраля 2005 года умерла моя бабушка Линда.
После скорбных семейных событий уже весной мы с Алей пережили самое тяжёлое наше церковное искушение, и если я осмелюсь, то напишу о нём в книге, а здесь и сейчас только намекну, что это искушение было связано с правящим архиереем и монашеским послушанием. И неважно, что врать нехорошо, и что уголовный кодекс против таких деяний – иди и выполняй ответственное поручение, на то тебе дано апостольское благословение свыше! И ещё я поняла тогда, что 1938 год в России отнюдь не закончился.
А летом после всех монастырских и университетских интриг, мы с Алькой поехали в Болгарию. Там тоже всё собралось в кучу: чудо на чуде, искушение на искушении, невероятная красота, удивительные знакомства и страшные разочарования, я расскажу о них со временем, потерпите!
Следом осенью 2005 года у Али начался пятый курс, а в нашем доме впервые появился её будущий муж, красивый парень, похожий одновременно на индийского принца, арабского шейха и на всех аргонавтов сразу, но только в очках, очень умный и застенчивый. В январе он стал приходить к нам чаще, потом ещё чаще с цветами и конфетами, и в начале лета 2006 года с разницей в несколько дней моя Алина защитила диплом и вышла замуж – 1 июля состоялась скромная регистрация в загсе, а через три недели мы все вместе поехали в Крым на венчание к отцу Александру.
И всё было бы совсем сказочно, если бы не одно обстоятельство, осложнявшее нам жизнь: мама Алиного мужа ни за что не хотела, чтобы он женился.
Вообще. Ни на ком.
Она мне так и заявила по телефону, категорически отказавшись знакомиться, потому что именно мы с моей мамой околдовали её сына, и в двадцать семь лет кандидату наук слишком рано жениться, он должен сначала выполнить свой сыновний долг перед матерью. Я не стала спорить, ну не хочет человек знакомиться, значит не надо.
И такое бывает.
Да, тут мама проблемная, а у Али папа – он приехал поздравить дочь с регистрацией брака и заявил, что наконец-то понял, как решить все свои проблемы, вот только он ещё не придумал, каким способом: вешаться не очень эстетично, уж лучше прыгнуть с высоты, так надёжнее. Я его выслушала и посоветовала, что если он действительно принял такое решение, то зачем спешить? Лучше съездить к нашему отцу Феофану в монастырь и поговорить с ним, а там видно будет. К счастью, мой бывший супруг послушался и поехал, он даже пожил какое-то время в мужском монастыре, и это спасло ему жизнь.
Каждый эпизод той давней семейной истории сопровождался каскадом эмоций, смехом и слезами, счастьем и печалью, радостными и грустными совпадениями, прекрасными пейзажами, цветами, вином и удивительными приключениями – всё это щедро досталось нам, многочисленным друзьям и родственникам!
А что в таких обстоятельствах чувствует свежеиспечённая тёща, когда за час до поезда заканчивает писать венчальные иконы, а потом всю ночь перед венчанием вручную дошивает платье и фату с капюшоном, как у Арвен, чтобы девочка
