ночь томиться над газетными прогнозами под объявления по радио о предстоящей «Гонке за миллионом».
В понедельник 30 августа с раннего утра – очередной день ожиданий старта соперников на Монлери. Море репортеров и на этот раз еще и официальные хронометристы ACF ждали появления на автодроме Bugatti. И снова никого. И даже официального заявления от их команды на этот раз вечером не последовало.
После захода солнца Люси со своей командой снова отбыли с автодрома. Один спортивный обозреватель весьма поэтично излил всеобщее раздражение: «Всему есть конец, и этой истории он будет положен завтра, во вторник, – как только часы пробьют полночь». [579]
На третий и гарантированно последний день ожидания старта Bugatti Люси прибыла на Монлери все так же рано. И снова все были в тех же принесших удачу одеждах – кроме Шушу, пресытившейся верой гонщицкого мира в старые добрые приметы. Рене выглядел и чувствовал себя хуже некуда. Нескончаемое ожидание вымотало-таки ему все нервы, а бессонница нарисовала черные мешки под глазами.
В 7:00 утра он, чтобы развеяться, прошел пару кругов на 145-й. Бежала Delahaye очень хорошо. И погода была ясная, не жаркая и безветренная – идеальная для попытки. После этого он засел на пит-лейне и все больше хмурился.
Все они пытались как-то его отвлечь, помочь расслабиться, но ничего не помогало. Час шел за часом, а от Bugatti – ни слуха, ни духа. Если не явятся, то и ладно, по истечении дня 31 августа «Миллион» присудят Delahaye. [580]
Правила Fonds de Course были таковы, что приз присуждался только французскому автопроизводителю. Люси прекрасно об этом знала, и ее побуждали предпринимать все эти усилия исключительно личные амбиции (подкрепленные финансовыми, понятно). Ей было глубоко безразлично мнение французских репортеров и даже их назойливая привычка приписывать роль лидера Écurie Bleue ее мужу. Она давно свыклась с такими их огрехами, и они даже отчасти подливали масла в огонь ее азарта. Мсье Шарль, по крайней мере, зарекомендовал себя истинным джентльменом и пообещал, что в случае победы миллион франков будет честно поделен пополам ее командой и его фирмой.
Во второй половине дня напряжение продолжало нарастать, а Люси оставалось лишь гадать, что затеяли соперники. «Какие там еще козыри в рукаве у Бугатти и Вимилля, раз они до сих пор своих карт не предъявили? – спрашивала она сама себя. – Не затеяли ли они какого-нибудь шулерства? Предположим, явятся они на старт в шесть вечера, и финиширует их Bugatti в восьмом часу. Соответственно, Delahaye сможет выйти на старт заезда за реваншем не раньше, чем в 20:30, – а световой день тут как раз и закончится до того, как они смогут этот заезд завершить». [581]
Учитывая возможность столь хитрого расчета на не отыгрываемый гамбит со стороны Bugatti, они с Вайффенбахом обратились в оргкомитет гоночного фонда с просьбой разрешить Рене стартовать вслед за соперником, если тот выйдет на старт. Прямых запретов в правилах на это не было, и комитет согласился, что в случае выхода Жан-Пьера на старт Рене может стартовать на 145-й через две минуты после него. Так даже занимательнее: «Гонка за миллионом» под занавес превратится в настоящую гонку, пусть и с раздельным стартом.
Предвкушение подобного зрелища привлекло к стечению на Монлери внушительной аудитории из числа энтузиастов автоспорта. Газетчики откомандировали туда самых шустрых репортеров, чтобы по возможности успеть объявить имя победителя прямо в вечерних выпусках своих изданий, но не сложилось, и пришлось обойтись заголовками из числа риторических, например: «Миллион все еще у Delahaye – в кармане или на временном хранении? Ждем ответа от соперников из Bugatti». [582]
В 16:00 Люси первой заслышала гул мотора грузовика Bugatti, вскоре показавшегося из тоннеля с их одноместной гоночной машиной в кузове. Подоспевшая стая механиков в ярко-голубых робах оперативно сгрузила ее прямо на стартовое поле. Тут же откуда-то нарисовался и Жан-Пьер в столь же патриотичного цвета гоночном комбинезоне. Бок о бок с ним шествовал ветеран Бенуа и что-то нашептывал товарищу по команде – то ли советы касательно особенностей трассы, то ли просто слова ободрения.
Явились наконец-то.
Команды обменялись приветствиями. Снова весь напрягшийся Рене и стиснувший зубы Вимилль при рукопожатии выглядели точь-в-точь как пара боксеров, обменивающихся на ринге приветственным хлопком перчатками перед гонгом.
Жан-Пьер залез в машину и отправился на пробный круг по дорожной трассе. Пять минут давно прошли, а он все не возвращался. Все уже встревожились, не разбился ли он, когда его Bugatti наконец вползла обратно на автодром, издавая на ходу чудовищный лязг. Очевидно, какая-то поломка.
Люси и вся ее команда принялись, как на иголках, следить за дальнейшим развитием событий. Бригада из десяти механиков Bugatti окружила машину. По сарафанному радио передали, что вроде бы сломана задняя ось. Если так, то починить машину засветло соперники не успеют, а значит и финишировать до полуночи – крайнего срока – у Вимилля не выйдет. Шансы на «Миллион» теперь с каждой минутой росли как на дрожжах. Рене, может, даже и выезжать на эту трассу больше не понадобится. Он даже позволил себе чуть расслабиться и чуть приметно заулыбался.
Примечательно, однако, что механики Bugatti, поколдовав над машиной больше часа и что-то обстучав, подварив и заменив в лихорадочном темпе, проблему устранили, Жан Бугатти объявил, что машина готова к попытке, и Жан-Пьер выходит на старт. [583]
Солнце стремительно клонилось к горизонту, когда Рене снова угнездился за рулем 145-й и натянул свой белый льняной шлем. Он этот «Миллион франков» честно заработал и не собирался этот приз никому уступать, а уж тем более Вимиллю. Дрейфус преисполнился решимости проехать на этот раз шестнадцать кругов еще быстрее прежнего. Долгие дни и часы на Монлери, особенно последние из них, не только истрепали ему нервы и лишили покоя, но и зарядили его на бескомпромиссную битву. Рене явственно чувствовал, как разгорается в его жилах пламя борьбы за победу.
Жан-Пьер изготовился стартовать. Небо тускнело бледно-розовой зарей, по периметру автодрома и вдоль трассы уже зажглись фонари. Финишировать им с Рене предстоит в поздних густых сумерках, и это делает их заезд вдвой не опасным.
Bugatti стартовала в 18:43 и умчалась с автодрома по прямой с пронзительным визгом на высшей передаче. Жан-Пьер, естественно, погнал с места в карьер.
Рене терпеливо дожидался стартовой отмашки, сидя в 145-й. Тридцать секунд прошло. Минута. Полторы. Пошел обратный отсчет секунд: десять – девять – восемь – семь… – он готов, ноги твердо стоят на педалях… – шесть –
