буду выписать чек еще на две, когда мы доберемся до Маралала. Я удивлена его доверием и щедрым предложением, потому что Маралал находится примерно в 450 километрах.
Наконец я принимаю предложение, так как оно позволит нам облегчить путешествие по Найроби. Мой муж и парни сияют, когда слышат, что я хочу купить машину. Я вынимаю деньги, и мы официально заключаем сделку. Индиец замечает, что мы, должно быть, очень храбрые, если разгуливаем по Найроби с такими деньгами. Завтра вечером у него будут готовы машина и документы, потому что их еще нужно перевести на мое имя. Еще две ночи в Найроби! Однако мысль о новой машине не дает мне впасть в отчаяние. Мы сделали это и теперь отправимся домой на великолепном авто!
Как мы и договаривались, водитель заезжает за нами на второй день утром. Я прошу его показать документы. Они действительно переоформлены на мое имя. Мы грузим багаж, в том числе немало килограммов нестиранных подгузников. Мы чувствуем себя королями в тихом, красивом автомобиле с шофером. Кажется, даже Напираи теперь получает удовольствие от поездки.
К вечеру мы в Маралале. Шофер сам поражен, что так далеко заехал. В Маралале появление новой машины, конечно, не остается незамеченным. Мы паркуемся прямо за нашей развалюхой. Я посвящаю водителя в ее проблемы. Оказывается, он отличный механик. «Все в порядке», – говорит он и отправляется спать. На следующий день я вручаю ему чек и он покидает нас.
Мы проводим еще одну ночь в Маралале и заглядываем к Софии. Она и ее дочь Аника чувствуют себя хорошо. Она удивлена, что не видела меня с тех пор. Когда я рассказываю ей о гепатите, она в шоке. Быстро обменявшись последними новостями, мы прощаемся. Уходя, я замечаю ее кошку с тремя котятами и прошу оставить одного для меня.
Мы едем через Барагой и добираемся до Барсалоя почти на час раньше, чем на старом лендровере. Мать сияет, увидев нас снова, потому что уже начала сильно волноваться. Она не знала, что мы в Найроби. Не успеваем мы выйти из машины, как вокруг уже собираются первые зеваки. Когда мы были в Маралале, я написала своей маме и попросила перевести мне деньги с моего швейцарского счета.
После чая направляемся к нашему дому. Днем я навещаю отца Джулиано и с гордостью рассказываю о новой машине. Он поздравляет с покупкой и предлагает компенсировать расходы, если я перевезу школьников или случайного больного в Маралал. По крайней мере теперь появилась возможность такого дохода.
Мы наслаждаемся жизнью, у нас все хорошо. Нужно бы сесть на диету, что здесь представляется весьма сложным. Школьники останутся еще на несколько дней, а затем каникулы закончатся. Пока Напираи остается с gogo [18], я отправляюсь в Маралал. По дороге мы с Джеймсом обсуждаем открытие магазина. Это произойдет, скорее всего, через три месяца, как раз когда он окончит школу. Он хочет работать с нами.
Я ненадолго забегаю к Софии. Она сообщает, что через две недели уезжает в Италию – хочет показать дочь родителям. Я рада за них и немного скучаю по Швейцарии. Как бы я хотела показать свою дочь родным! У меня не получились даже первые фотографии, потому что кто-то засветил пленку. Я выбираю маленького рыже-белого полосатого котенка, чтобы взять его с собой в коробке. Дорога домой прекрасна, и, несмотря на объездной путь, я дома до наступления темноты. Напираи давали коровье молоко по чайной ложке в течение дня. Но когда она слышит меня, то не может успокоиться до тех пор, пока не получает любимую грудь.
Мой муж весь день провел со своими коровами. В Ситеди свирепствует коровья чума, и каждый день драгоценные животные умирают. Он возвращается поздно ночью совершено подавленный. Две наши коровы мертвы, еще три не встают. Спрашиваю, нет ли лекарств. Он говорит, что можно вакцинировать еще не успевших заразиться животных, но вакцина дорогая, и купить ее можно только в Маралале, да и то если повезет. Он идет к ветеринару и советуется с ним. На следующий день мы собираемся в Маралал. С нами ветеринар и Напираи. За огромные деньги нам удается купить лекарство и шприц. Вакцинацию предстоит проводить пять дней подряд. Лкетинга все это время будет в Ситеди.
Отдых в Швейцарии
Уже через три дня мне становится очень одиноко, хотя мы с Напираи по очереди навещаем мать или мою новую подругу, жену ветеринара. И все равно все слишком однообразно. Я не люблю даже есть в одиночестве. Я скучаю по своей семье и наконец принимаю решение на месяц отправиться в Швейцарию. Там было бы намного проще соблюдать диету. Но переубедить Лкетингу будет непросто, даже невзирая на то, что отдых мне рекомендовали врачи, когда я выписывалась из больницы. Мысль об отдыхе в Швейцарии вдохновляет меня с каждым часом все больше и больше, и я с нетерпением жду возвращения мужа.
Я готовлю на кухне, сидя на полу под открытым окном, когда открывается дверь и входит Лкетинга. Он не здоровается, а сразу заглядывает в окно и подозрительно спрашивает, кто только что вышел. Учитывая, что мы пять дней не виделись, эти слова для меня как пощечина, но я стараюсь держать себя в руках, потому что хочу обсудить с ним свои планы. Я спокойно отвечаю: «Никто. А почему ты спрашиваешь?» Вместо ответа он направляется в спальню и внимательно изучает одеяло и матрац. Мне стыдно за его недоверие, и радость от встречи с ним улетучивается. Он спрашивает, кто заходил, пока его не было. Воины заходили пару раз, но я не пустила их в дом.
Наконец он говорит несколько слов своей дочери и достает ее из плетеной корзины-кроватки, которую я купила во время прошлой поездки в Маралал. Днем она лежит в этой переносной кроватке на улице под деревом, пока я стираю одежду и подгузники. Он берет ее и уходит в направлении хижин. Наверное, отправился к матери. Моя еда готова, и я вяло ее ковыряю. Я не перестаю удивляться, почему он такой подозрительный.
Муж все не возвращается, хотя прошло уже два часа. Иду к матери. Она сидит под своим деревом с другими женщинами, а Напираи спит рядом на коровьей шкуре. Лкетинга в хижине. Я подсаживаюсь к матери. Она спрашивает у меня нечто, понятное только наполовину. Суть сводится к тому, что она тоже полагает, что у меня есть парень. Вероятно, Лкетинга рассказал ей свою страшилку. Она заговорщически подмигивает мне, но предупреждает, что это опасно. Я в шоке. И она туда же! Я говорю, что
