музыка, – сказал он. – Не хочешь с ним посотрудничать над альбомом, и он выпустит его на своем лейбле?»
Ну а ты, блин, как думаешь? Я перебрался в студию Дэйва в Ванкувере, и он активно участвовал в процессе. Мне чужд способ его работы, но было интересно. У Дэйва была команда из четырех или пяти компьютерщиков, создававших странные чудаковатые электронные звуки. Он компоновал их, а затем приходил и включал мне.
– Нравится тебе такой звук, Роб?
– Не очень.
– А этот?
– О да, этот заебись!
Так мы и создавали электронный фон для альбома 2wo, получившего название Voyeurs («Вуайеристы»). Трент выступил исполнительным продюсером и время от времени забегал дать совет и поделиться мнением. Мне весь процесс невероятно понравился.
Пока мы находились в студии Ванкувера, Priest выпустили первый альбом без меня: Jugulator. Я не могу поделиться мнением, потому что не слушал его… До сих пор.
Но не из-за злости или гнева. Я знал, что они сочиняют альбом, и почему бы, собственно, им его не сочинять и не продолжать жить без меня? Если честно, я считал, что прослушивание альбома Judas Priest с другим вокалистом причинило бы мне сильную боль.
Я в этот период был далек от музыки Judas Priest… И выглядел соответствующим образом. Кожаные шмотки больше не носил – вместо это стал носить шубу и выглядел как альтернативщик или скорее гот, отпустил козлиную бородку и делал подводку для глаз. Выглядел так же необычно и странно, как и музыка на альбоме Voyeurs.
Мой образ в 2wo не был фальшивым или продуманным шагом. Внешний вид был продолжением меня как личности, движущейся в новом направлении. Я выглядел как индустриально-музыкальная версия доктора Фу Манчу [108] и получал от этого невероятное удовольствие. Как я уже говорил, мне всегда нравилась экстравагантная одежда.
Voyeurs вышел на лейбле Трента Nothing. Он попал на крупный лейбл Interscope, и я встретился с легендарным сооснователем лейбла, Джимми Айовином. Я сказал ему, что хотел бы снять скандальный клип на первый сингл «I Am a Pig» («Я – свинья»). На самом деле я хотел пойти еще дальше. «Почему бы нам не снять порноклип?» – предложил я.
– Отличная идея! – воскликнул Джимми. – Давай! Но кто будет режиссером?
– Ну, – сказал я, – есть у меня кое-кто…
После страстного увлечения мужчинами в форме на базе в Пендлтоне я обзавелся весьма внушительной домашней коллекцией гейской порнушки с военными. Поскольку ко мне переехал Томас и слегка раскрепостился, он разделял мое увлечение.
На самом деле Томас еще как раскрепостился и сам снимался в порно! Он ответил на объявление на сайте гейской порнушки с военными. Его с радостью взяли – бывший морпех! Еще бы! – и он снялся в фильме в Сан-Диего.
Это был большой прыжок для скромного мальчишки из Алабамы! Томас нервничал и вел себя застенчиво, снимаясь в этих сценах, и режиссер, колоритный трансвестит и кинематографист по имени Чи Чи Ла Ру [109], усадила его поговорить, пытаясь помочь расслабиться.
– Ты где живешь? – спросила Чи Чи. – И есть ли у тебя парень?
– Живу в Финиксе, – ответил Томас, – с Робом Хэлфордом, и…
– Что?! – Чи Чи сказала, что дико котирует Judas Priest, у нее есть все альбомы, и она много раз была на наших концертах. Мы встретились и сразу же подружились… И теперь я не представлял, кто бы мог снять клип для 2wo, кроме нее.
Спустя несколько дней после встречи с Джимми Айовином я оказался на складе в Лос-Анджелесе с целой армией порнозвезд. Мы сняли крайне драматичный откровенный гомосексуальный эротический мини-фильм: все расфуфыренные, лижут друг друга, извиваются, трутся, сосутся и так далее. Клип получился и гомосексуальным, и лесбийским… Сразу обо всем!
Чи Чи сняла замечательный богемный поп-клип… Хотя, как ни странно, Джимми Айовин клип ненавидел.
– Разве это порно?! – гневно спросил он меня, когда увидел клип.
– Ну не могли же мы снять настоящее порно? – спросил я.
– Могли!
– Его нигде не будут показывать, Джимми!
– Отлично! Я как раз и хотел, чтобы меня запретили!
Всем не угодишь! Клип на песню «I Am a Pig» вышел и стал незначительным хитом в рок-хит-параде Billboard. И 4 февраля 1998 года я поехал на MTV в Нью-Йорк, чтобы рассказать о группе 2wo и продвинуть альбом Voyeurs.
Это интервью изменило мою жизнь.
Я не ехал на новую студию MTV на Бродвее, рядом с Таймс-Сквер, с какой-то определенной целью. И уж точно не собирался признаваться миру в том, что я – гей. Но каким-то образом именно так и получилось.
Я даже не помню имя репортера, но он задал мне вопрос, на который я уже давно привык придумывать разные отмазки. Все касалось слухов и домыслов о моей ориентации, и не хочу ли я прояснить ситуацию и так далее.
Обычно я игнорирую вопрос либо говорю, что это никак не связано с музыкой. Но на этот раз я этого делать не стал.
Я открыл рот… И произнес эти слова.
«Думаю, большинство и так в курсе, что я всю жизнь являюсь геем».
БАБАХ! Я услышал, как у продюсера с грохотом упала папка-планшет.
Ну, я не собирался толкать эту речь, но теперь уже поздно, поэтому чего уж там! Жги, Роб!
«Лишь последние несколько лет мне стало комфортно об этом говорить, – продолжил я, – но эта проблема со мной с тех самых пор, как я понял, что не такой, как все».
Я сидел перед репортером и миллионами телезрителей, в меховой шубе, с тушью на ресницах и с крашеными ногтями. Говорил медленно и выглядел необычно спокойно и умиротворенно, став наконец самим собой. Я был счастлив.
«Может быть, он [проект 2wo] меня подтолкнул, – продолжил я. – Может быть, заставил решиться: "Какого черта? Настало время перестать бояться и сказать, кто я"».
Я улыбнулся репортеру: «А ты разве не знал?»
У него чуть глаза из орбит не вылезли, когда он осознал, что только что стал свидетелем мирового эксклюзивного признания. Он, заикаясь, сказал, что «слышал сплетни», и спросил меня, возможно ли было признаться, еще когда я был в Judas Priest.
«Нет, – ответил я. – Я постоянно себя сдерживал. Позволял себе быть напуганным… в музыкальном мире по-прежнему полно тех, кто испытывает ненависть к гомосексуалистам».
Мы говорили еще около десяти минут. Я посоветовал фанатам переслушать альбомы Priest, чтобы найти в текстах намеки на мою ориентацию. И я выбрал дерзкий тон, поскольку надеялся, что мое признание, возможно, поможет другим геям «в обществе, где к ним до сих пор относятся как к людям второго сорта».
«Среди фанатов тяжелой музыки геев не меньше, чем в любом другом жанре, – заявил я. – Мы везде! С этим нужно смириться».
Все было очень легко и рационально. И лишь когда я закончил интервью и вернулся к себе в отель,
