Он не мог действовать там в интересах английского правительства: ему прежде всего хотелось расположить к себе ирландцев – он привык, чтобы его любили. Королева была недовольна его распоряжениями в Ирландии и горько жаловалась Бэкону; она даже публично осуждала поведение своего наместника в Ирландии. Эссекс не исполнял приказаний и даже возмущался ими. Это тягостное двойственное положение вскоре утомило наместника и наскучило ему; он бросил все и уехал в Англию. Прямо с дороги Эссекс явился к своей королеве и упал к ее ногам. Он нашел ее за туалетом, стал просить прощенья, целовал ее руки. Неожиданная радость засветилась в ее глазах; казалось, все было прощено и забыто. Но в тот же день, присутствуя на совете, взволнованная королева терпеливо выслушала доклад о действиях Эссекса в Ирландии, и в ней заговорили другие чувства, более приличные королеве – правительнице Англии. Вечером Эссекс был подвергнут домашнему аресту. Бэкон навестил Эссекса, но не решался публично защищать своего покровителя. Ему, очевидно, хотелось остаться верным слугой королевы и преданным другом Эссекса, но это было в высшей степени трудно. Эссекса перевели в тюрьму; он опасно заболел, и королева опять сжалилась над ним, велела перевести его домой. Друзья графа старались расположить в его пользу общественное мнение, а враги распускали слух, что он только прикинулся больным, и в то время, когда глава церкви еще публично молился о выздоровлении Эссекса, в душе королевы возникли новые подозрения. Ей захотелось видеть его безоружным у своих ног; тогда она вознесла бы его высоко. Однако Бэкон сомневался в таком исходе и держался в стороне от людей, горячо преданных Эссексу, но все же, со своей стороны, пытался смягчить сердце королевы. Несмотря на неискушенность в поэзии, он сочинил даже сонет, в котором просил королеву помиловать Эссекса.
Когда делу Эссекса придали значение измены, Бэкон хорошо знал, что ему как советнику короны придется принять участие в процессе против своего покровителя. Королева, понимая неловкость его положения, казалось, хотела его устранить. Но узнав об этом, Бэкон выразил королеве не только готовность, но и полное желание действовать против Эссекса; он думал этим убедить королеву в своей полнейшей преданности.
5 июля 1600 года в Йоркхаузе Эссекс, стоя на коленях, слушал речи девятнадцати обвинителей, в числе которых находился Бэкон; он говорил последним; обвинения его были особенно красноречивы, но на этот раз отличались умеренностью.
На следующий день королева велела Бэкону составить записку о том, что было накануне, и прочитать ее себе. Бэкон, не стараясь оправдать обвиняемого, указал на его раскаяние и выразил надежду на милость королевы. Елизавета заметила ему: «Вы постарались выставить в хорошем свете милорда; тяжело, кажется, и трудно отрешиться от старой привязанности». Это замечание смутило Бэкона, и он с этой минуты старался действовать против Эссекса смелее. В то же время Бэкон хотел, чтобы Эссекс вошел в его положение и понял его желание быть одновременно хорошим гражданином и добрым человеком. Он писал Эссексу, но письма его были натянутыми. Эссекс отвечал на них со свойственной ему искренностью, с оттенком того грустного недоразумения и презрения, которое внушает скрытая измена. Однако надо отдать справедливость Бэкону: зная характер королевы, он всеми способами доводил до ее сведения доказательства раскаяния Эссекса.
Бэкон – обвинитель Эссекса. – Казнь Эссекса. – Женитьба Бэкона и звание рыцаря. – Появление его трактата об успехе наук. – Первая книга «Нового Органона» и трактат о мудрости древних. – Бекингэм покровительствует Бэкону. – Бэкон – хранитель печати и лорд-канцлер. – Он посвящает Якову I «Новый Органон». – Открытие парламента и его требование о расследовании действий Бэкона. – Король назначает комиссию из шести пэров. – Бэкон отказывается от защитыОтношения к осужденному Эссексу служат главным обвинением Бэкона в неблагодарности и безнравственности. Обаятельная личность Эссекса прошла «веков завистливую даль» и продолжает восхищать потомков, как восторгала современников. Отношения Эссекса к Бэкону известны нам, отдаленным потомкам, так же хорошо, как то, что совершается перед нашими глазами; поэтому поведение Бэкона и вызывает такое всеобщее горячее осуждение. Это налагает известные обязанности на пишущего биографию Бэкона. Необходимо собрать все, что может сколько-нибудь послужить его оправданию. Мы говорили уже, что Бэкон был против поездки Эссекса в Ирландию и употреблял все зависящие от него усилия отговорить его, но, когда Эссекс настоял на своем и поехал, он написал ему целый трактат о положении Ирландии; в нем, конечно, не обошлось без благоразумных советов и наставлений, которыми, разумеется, не подумал воспользоваться пылкий, нетерпеливый Эссекс. Та же судьба постигла советы Бэкона, относившиеся к обращению Эссекса с королевой. Бэкон говорил Эссексу: «Вы поступаете с королевой, как недобросовестный врач: вместо того, чтобы лечить, вы растравляете ее раны для того, чтобы вас звали и звали». Бэкон привык связывать свою судьбу с судьбой Эссекса, и ему казалось, что после падения графа и его судьба должна измениться. Эссекс не приобретал благосклонности королевы, – она досталась ему даром, без всяких усилий с его стороны, а Бэкону пришлось долго ждать и много работать, чтобы заслужить то немногое, чем он располагал в царствование Елизаветы, которая, как видно, никогда не была искренне расположена к нему. Он знал, как ему легко рассердить королеву и как трудно заслужить прощение. Мы уже говорили, что Бэкон не был злым человеком, но у него не было никаких твердых нравственных правил. Таких людей мы встречаем весьма часто и в настоящее время. Он думал только о себе, когда подружился с Эссексом, и затем старался его выгородить, потому что считал свою собственную судьбу связанной с судьбой Эссекса. Когда же он увидел, что Эссекс летит в пропасть, то постарался спасти себя. Официальное положение его было таково, что ему было довольно трудно убедить королеву в своей преданности, умыв руки в деле Эссекса. Она привыкла считать Бэкона другом своего любимца и, казалось, требовала от него осязательных доказательств того, что он держит ее сторону. Болезненный страх Бэкона потерять положение сгущал краски и без того мрачной действительности. Королева замечает ему, может быть, с тайным сочувствием: «Однако в Вас сильно говорит старая дружба», – а он думает: ну, теперь все погибло. Но, может быть, опасность была не так велика и королева уважала бы его более, если бы видела, что он верен старой дружбе к тому, кого она сама никогда не переставала любить.
