Старик ожил, его глаза заблестели — общение с голубями возвращало его к жизни. Энтузиазм прибавило и воспоминание о необычной аппаратуре, с которой ему посчастливилось работать в Уорденклифе.
— Это были гигантские сооружения. Трудно поверить, но полюс большой катушки главного трансформатора возвышался над землей на 61 метр. Полюсом служил медный купол.
О-о, это было самое изумительное сооружение на свете. Такого рукотворного гриба никто не мог соорудить, его диаметр составлял пятнадцать метров, высота выше трех… С таким вооружением можно выходить на бой.
И я вышел!
Я победил!
Никто из потомков не посмел перебить старика, нам хватило такта ограничиться усмешкой. Видал бы он гриб, венчающий взрыв атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму! Не с экспериментов ли в Уорденклифе на Земле началась мода на рукотворные грибы?
— Потенциалы, которые мне удавалось сгенерировать в Уорденклифе, разряжались молниями длиной до сорока метров. Это в самом начале, а когда я запустил генератор на полную мощность, я сумел поразить низкую облачность.
Это было красиво и безопасно — что-то вроде гигантского циркового аттракциона, разворачивающегося под низким, затянутым тучами небом. Но попробуй объяснить это людям.
Я устал объяснять.
Мне жалко только голубей. Их ужас был непередаваем, поэтому я никогда не кормил их вблизи Уорденклифа.
В память о Марии.
Это была удивительная птица, белая со светло-серыми пятнами на крыльях. Я сразу отметил необычный узор на ее оперении. Я мог узнать ее повсюду, и она также могла найти меня где угодно. Трудно поверить, но стоило мне только вспомнить о ней, окликнуть ее, и она прилетала. Мы чувствовали друг друга. Я любил ее.
Да, я полюбил эту птицу, как мужчина способен полюбить женщину, и она тоже любила меня. Когда она хворала, я сразу узнавал об этом. О ее страданиях мне подсказывала душа, и тогда я уходил в страну-фантазию. Я погружался в ослепительный белый свет, и, когда сияние ослабевало, она оказывалась рядом.
Мария прилетала в мою комнату, и я сутками ухаживал за ней, пока она не выздоравливала. Она поведала мне много интересного о жизни в небесах, где всем заправляет Гиблое облако. Эта голубка была радостью моей жизни. Пока она нуждалась во мне, все остальное было неважно.
Старик, словно пытаясь вспомнить что-то очень важное, о чем необходимо сообщить здесь и сейчас, принялся тереть виски, затем торопливо заходил по спальне.
Потомки затаили дыхание.
Это было так по-человечески — любить птицу или иное животное. Этому можно научиться только на Земле. Это возвышало и давало надежду, что мы кому-то нужны в этой в жизни, в этой Вселенной.
Даже электричеству, если оно не будет пытаться навязать нам свою волю.
— В сентябре 1902 года башня достигла своей полной высоты — 180 футов (примерно 57 метров). Оставалось только сделать купол, но деньги кончились. Мне пришлось свернуть работы и уволить многих строителей. Я продал свой последний участок земли за 35 000 долларов, но даже эти средства не спасли меня. Правда, мне удалось сохранить основную команду, оплатить жилье и, конечно, шеф-повара из «Уолдорфа», который по-прежнему приезжал в Уорденклиф по определенным дням и готовил мне обед.
Я также позаботился о том, чтобы заснять внутренние помещения станции, а также все приборы и образцы различных электронных трубок, которыми я оборудовал лабораторию и аппаратный зал. Это более тысячи штук.
Затем в атаку пошли кредиторы.
Только Вестингаузу я задолжал около 30 000 долларов, затем телефонная компания потребовала рассчитаться за установку столбов и линий для связи Уорденклифа, а Джеймс Уорден хотел получить деньги за свою землю.
Средств катастрофически не хватало, однако у меня и в мыслях не было сдаваться. Любой ценой я пытался подсоединить свой передатчик к источнику энергии и провести пробный запуск.
Успех должен решить все проблемы.
Я не сомневался в успехе!
В начале 1903 года я провел множество измерений сопротивления земли и изоляционной устойчивости башни. Я не терял из виду ни одной мелочи. Я обращал внимание на суточные изменения температуры, на влияние соленой воды, которой была пропитана почва вокруг базы, на погодные условия, на время суток.
Полгода я пытался оттянуть время расчета с кредиторами и подгонял оставшихся рабочих.
Между тем на подоконнике продолжалось безжалостное голубиное побоище. Шум, хлопанье крыльев вернули хозяина в реальность. Он аккуратно выпроводил крылатых гостей из комнаты и опустил окно.
Голубиная стая начала описывать круги вокруг «Нью-йоркер». Набрав высоту, птицы то и дело пикировали на подоконник. Волнуясь и отталкивая друг друга, притаптывая вездесущих воробьев, они нетерпеливо заглядывали в комнату, словно тоже хотели дослушать невероятную историю, случившуюся с пытавшимся взлететь двуногим.
— Я горжусь тем, что в конце концов мне удалось проверить свою идею. Пусть это случилось позже, но я успел поразить цель. Я научился бомбить небеса. К сожалению, мой успех погубил Марию.
Старик вернулся в комнату, наклонился, попытался поднять пачку.
Не получилось — подрагивающие руки не сумели удержать ее. На лице старика отразилась обида — неужели пачка сигарет стала для него неподъемным грузом? Он с надеждой огляделся, рассчитывая на благодарных потомков, которым должно было быть в радость помочь знаменитому изобретателю.
Как бы не так! Если бы психонавты обладали способностью перемещать материальные тела, мы давным-давно изменили прошлое и позволили бы Тесле довести до конца его эксперименты, пусть даже этого гордого и необузданного старика ждал плачевный конец.
Его усилия были напрасны. По крайней мере у всех здравомыслящих специалистов возможность передачи электроэнергии без проводов до сих пор вызывает большие сомнения. С таким же недоверием они относятся и к использованию подземной толщи в качестве эффективного проводника.
Старик с ненавистью оглядел пространство, затем решительно направился в спальню. Там улегся на кровать и только после напоминания потомков, что ему вредно волноваться, смирился.
Но ненадолго.
— В первую неделю июня я нашел способ увеличить размеры своего колосса и снабдить его энергией. Когда напряжение достигло пика и купол оказался заряженным полностью, в недрах башни родился глухой рокот, затем гудение стреноженного электричества вырвалось наружу, как бы предупреждая округу — готовьтесь, сейчас грянет Армагеддон.
Это случилось 15 июня 1903 года. Как только я подал напряжение, вершина башни окуталась зловещим изжелта-апельсиновым сиянием. Затем над куполом вспыхнул свет. Ничего не скажешь, это была яркая вспышка. Вокруг медного оголовка запылал шар света диаметром метров в тридцать. Раскаты высвобождаемой энергии люди слышали за двадцать пять километров.
