24, Rue de la Tourelle
Boulogne (Seine)
— она в кровной нужде: стирает белье, и т. д., и я уже ей не могу на глаза показаться.
Сердечный привет и лучшие пожелания.
МЦ.
Выпуск отчеркнут красным: ровно 4 строки в конце последней стр<аницы> [935].
Впервые — Новый журнал. 1978. С. 207. СС-7. С. 456. Печ. по кн.: Надеюсь — сговоримся легко. С. 68.
Vanves (Seine)
33, Rue J<ean >B<aptiste> Potin
4-го января 1934 <1935>г. [936]
Милый Вадим Викторович,
Оказывается — 15-го терм. Умоляю прислать мне, если только возможно, мой гонорар — полностью, — он, наверное, маленький? «П<оследние> Нов<ости>» одну мою рукопись заваляли и за три месяца не напечатали ни одной моей строки [937], у них — свои, и перебороть я этого не могу. Доколе буду сопротивляться очевидности невозможности здешнего существования — не знаю. Одним здесь духовно нечем жить, а мне — физически.
Написала для «П<оследних> Н<овостей>» о поэме молодого Гронского «Белла-Донна» [938], но не знаю точки зрения другого П.Н. (редактора) [939] на происхождение поэта, к<оторо>го я веду помимо общества: эмиграции, революции, и т. д. — от природы [940].
Временами впадаю в отчаяние, ибо какая-н<и>б<удь> удача быть должна: либо духовная, либо материальная, а у меня — никакой [941].
И, возвращаясь к терму: умоляю выцарапать мой гонорар. Живу в нетопленой комнате, но мне совершенно всё равно, п<отому> ч<то> это мое дело с собой, а терм — мое с хозяином, и здесь конец покою.
Новый Год не встречала, но елка была. Спасибо за Мурину книгу, пока что читаю и услаждаюсь — я.
Всего доброго. Простите за просьбу. Но 60 фр<анков> Андреевой — в первую голову!
МЦ.
<Приписка на полях карандашом:>
Рукопись с письмом занесла 31-го — никого не было — опустила в ящик.
Впервые — Надеюсь — сговоримся легко. С. 69–70. Печ. по тексту первой публикации.
Vanves (Seine)
33, Rue Jean-Baptiste Potin
7-го января 1935 г. (с цифрой 5 я продолжаю ошибаться!) [942]
Милостивая государыня,
Мы не смогли приехать, ибо должны были нанести традиционный визит, полу-русский, полу-французский, скажем франко-русский, с тем оттенком лицемерия, заключенным в этом политическом слове. Была там очень старая дама, несколько дам менее старых и довольно молодой господин — все из высшей знати; забыла маленького мальчика, который с первого взгляда различал госпожей от не-госпожей для целования руки (в девять лет!) — словом, все было абсолютно ложным, начиная от маленького поцелуйщика вплоть до бутербродов, сделанных для глаза. Мур на все смотрел глазами судьи.
Подумайте, как мы пожалели — вспомнили, он и я, о Вашем доме с настоящими детьми и настоящей симпатией! (Самая старая дама была особенно страшна своей усиленной любезностью!)
Я буду очень счастлива Вас снова увидеть в субботу, но Вы наверняка будете заняты ужином или «возле-ужина», а я уверена, что не помню маршрута, потому пришлите мне пожалуйста подробный план с названиями улиц и поворотов, чтобы я могла Вас найти одна. Но главное — название улиц, чтобы у меня была какая-то уверенность в руках.
С каким поездом ехать, чтобы быть у Вас вовремя?
Я привезу переписанную прозу.
Итак, до субботы, и спасибо. Жду плана.
МЦ.
Выйдя из вокзала, я должна спрашивать Vaucresson или Garches?
Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 17–18. СС-7. С. 475. Печ. по СС-7.
Пятница <Около 10 января 1935 г.> [943]
Спасибо и до завтра (субботы) на вокзале в указанный час.
Мур еще ничего не знает, так как за 24 часа вперед он будет бояться, что опоздает.
Я очень радуюсь, что Вас всех снова увижу.
МЦ.
Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 18. СС-7. С. 475. Печ. по СС-7.
Vanves (Seine)
33, Rue J<ean->B<aptiste> Putin
<Зачеркнуто: 9-го> 10-го января 1935 г.
С Новым Годом, дорогая Вера!
Я все ждала радостной вести о Вашем приезде, потом усумнилась в Вашем желании меня видеть из-за моего неответа, и вдруг, вчера узнаю от Даманской [944], что в редакции (П<оследних> Н<овостей> говорят, что Вы вообще не приедете, п<отому> ч<то> пять этажей, и что И<ван> А<лексеевич> не то уехал, не то на днях уезжает в Grasse. Конечно, это слух, но мне приятно, что нет доказательства Вашей на меня обиды. Знайте, дорогая Вера, что я вообще в жизни делаю обратное своим желаниям, живу, так сказать, в обратном от себя направлении, — в жизни, не в писании Ну, вот. —
Живу сейчас под страхом терма — я НЕ богема и признаю все внешние надо мной права на к<отор>ый (терм) у меня пока только 200 фр<анков> от Руднева, который по сравнению с Демидовым оказался моим добрым гением. На Демидова, кстати, жалуются все — кроме Алданова, которого все жалуют. Даманская спросила в редакции, почему не идет мой рассказ [945]. — И не пойдет, он слишком длинен, а она отказывается сократить. (Поляков [946], очень ко мне расположенный, но совершенно бессильный.) — Сколько строк? 384. — Но у меня (говорит Даманская) — постоянно бывает 360, а у других — еще больше. В чем [947] дело? — Молчание. Тогда она стала просить Алданова вступиться, но Алданов только развел руками [948].
Но с
