моменты гонщикам представлялась возможность поговорить на отвлеченные темы, не имеющие прямого касательства к W154 и перспективам на предстоящий сезон. Тем более что в мире происходила масса заслуживающих обсуждения вещей. Манфред был очень доволен последними кадровыми перестановками, предпринятыми фюрером, что и не удивительно, – ведь его дядя Вальтер в результате стал главнокомандующим сухопутных вой ск. Нойбауэр считал, что наличие в команде племянника самого генерала фон Браухича прольет на Mercedes еще большие потоки благоволения из Берлина. Что до аншлюса, то гонщики единодушно считали присоединение Австрии «умным ходом» Гитлера, еще более усиливающим Германию и всеобщее уважение к их родине во всем мире. [661]
Члены гоночной команды Mercedes отнюдь не ограничивались ролью зрителей или статистов в драматических событиях, разворачивавшихся в Третьем рейхе и творимых им в мире. Вне зависимости от того, был у них выбор или не было, и как и чем бы они впоследствии ни оправдывались, все они вели открытую пропаганду нацистского режима и его политики. 26 марта Руди написал (или подписал написанную кем-то от его имени) передовицу в ежедневной газете-рупоре НСДАП Völkischer Beobachter [662], в поддержку аншлюса и с призывом поддержать фюрера и проголосовать за воссоединение с Австрией на предстоящем референдуме. «Мы, гонщики, сражаемся за автомобильную промышленность Германии, доказывая ее превосходство в классе над всеми в мире. Наши победы являются одновременно и триумфом германской инженерии и труда. Фюрер вернул нашим заводам возможность строить гоночные машины. <…> Уникальные успехи, достигнутые ими за последние четыре года, символизируют и прославляют усилия нашего вождя. Так давайте же отблагодарим его за это 10 апреля прочувствованным и единодушным “Да!”» [663]
На той же неделе, когда увидела свет процитированная выше передовица, Уленхаут и Нойбауэр составили и утвердили план-график последней серии испытательных заездов в Монце, призванных стать одновременно и тренировочными перед Гран-при По за счет имитации особенностей французской трассы на итальянской земле. Гонщики получили возможность многократно пройти полуовал и умело воссозданный дорожный участок. Mercedes W154 бежал отменно. «Выдающаяся машина!» – заявил Манфред по завершении серии. «Все путем», – без лишних эмоций подытожил Симен. [664]
Допущенные на трибуны зарубежные журналисты были вполне согласны с гонщиками. Под впечатлением от увиденного и услышанного один отметил, что мотор у W154 «взрывной как бомба». Другой, проникшись их эстетикой, написал, что новые гоночные Mercedes производят «огромное впечатление» тем, какие они «длинные, низкие и стройные, очень быстрые, с отменным разгоном, прекрасно держащие дорогу и хорошо управляемые». [665]
До Гран-при По оставалась всего неделя. Не желая предоставлять Рене самому себе – не важно, будет он при этом усердно тренироваться на Монлери или заряжаться энергией на весеннем солнышке, – Люси Шелл отправила его представлять Écurie Bleue на шоссейной гонке Mille Miglia в паре с механиком и перспективным молодым гонщиком Морисом Варе. Так что, пришлось Жану Франсуа в очередной раз превращать Delahaye 145 в подобие богомола, навесив ей крылья и фасеточные глаза фар ради соблюдения регламента.
Adatto Archives. Рене и Люси на овале Монлери
Рене был только рад туда поехать: и разминка, и времени на раздумья о перспективах на сезон не останется. Целую тысячу миль по восьмерке через всю Италию думать будет некогда.
Горный отрезок от Брешии до Болоньи через туманный перевал, спуск в тосканские поля и участок по равнине в окрестностях Флоренции Рене прошел отлично. До Рима, лежащего близко к середине дистанции, 145-я добралась второй после новой, легкой и маневренной Alfa Romeo Spider.
Затем на извилистом подъезде к Болонье их Delahaye закипела: камень пробил радиатор. Здравый смысл подсказывал, что нужно сходить с дистанции. Однако Рене с Морисом предпочли останавливаться каждые полчаса, доливать воду и мчаться дальше, как безумцы. В итоге – четвертое место, что впечатляет с учетом обстоятельств. [666]
Вернувшись в Париж, Рене стал готовиться к выезду в По. Люси с командой не ехала, поскольку сама в те выходные собиралась принять участие в Le Concours d’Élegance [667] в Каннах. [668] Она и так сделала все возможное, чтобы дать Рене все шансы на победу. Одних только денег в проектирование Delahaye 145, выигрыш «Миллиона» и подготовку к сезону-1938 ею было вложена два миллиона франков. А теперь максимум того, что она могла ему предложить в помощь, были слова поддержки перед отъездом. [669]
Остается только догадываться, какими словами Люси напутствовала Рене, пригласив его к себе в La Rairie, чтобы внушить ему понимание важности выигрыша первой домашней гонки – и отнюдь не только во имя гордости за себя и их команду. Единственная победа над «серебряными стрелами» в По хода событий на международной арене, конечно, не изменит, но чуть-чуть развеять сгущающийся над миром мрак проблеском надежды эта победа способна. Как сказал Макс Бэр, американский боксер-тяжеловес еврейского происхождения, перед победой нокаутом над Максом Шмелингом: «Каждый удар в глаз этому Шмелингу на самом-то деле бьет по Гитлеру». [670]
Что бы там Люси ему не сказала, Рене отправился в По с полным пониманием того, что он впервые в своей карьере гонщика примет участие в состязании за нечто значительно большее, нежели приход к финишу первым. Он был более чем достаточно наслышан о том, что творят нацисты в Германии, да и сам натерпелся лютой ненависти от фашистов в Италии. Ему было мерзко от их дел и страшно представить, что они еще могут натворить. Любой удар по их гнусным теориям собственного превосходства, если нанести таковой будет ему под силу, он нанесет с превеликим желанием. Более того, теперь он отдавал себе полный отчет в том, что в сложившейся ситуации вовсе не важно, считает он сам себя евреем или нет. Это вовсе не имеет никакого значения. Множество людей видят в нем еврея, включая и тех, кто болеет за него, и тех, кто болеет против. Печать фамилии не вытравишь. И если он победит, его триумф будет восприниматься как символическая победа еврея над нацистскими головорезами. [671]
Годы прошли с тех пор, как он услышал на всю жизнь засевшие в память занозой слова Мео Костантини о том, что ему, Рене, недостает агрессивности, спортивной злости. В гонке за «Миллионом» Рене в этом плане преодолел себя и взял этот барьер. А теперь в его памяти вдруг отчетливо всплыла вторая половина поучения Костантини относительно того, чего ему недостает, чтобы «допрыгнуть до величия»: «Найди себе что-нибудь, за что нужно бороться, биться, драться изо всех сил». [672] И вот теперь, выезжая из
