резиденции, что в одном из уголков белорусских лесов. Тем самым они опередили встречу с Горбачёвым. В мемуарах, воспоминаниях и интервью Бориса Ельцина, Леонида Кравчука, Станислава Шушкевича открыто говорится о том, что беловежская встреча была организована неожиданно и тайно и что идея пригласить меня на встречу родилась в ходе беседы. До этого был разговор о создании новой федерации под названием Союз Суверенных Республик. Тогда получалось, что вместо СССР будет создано объединение, называемое усеченно – ССР. Слово, привычное и для глаз, и для слуха. Когда они собрались втроем, у них возникло сомнение, не будет ли эта аббревиатура воспринята как Союз Славянских Республик. И теперь вот потребовался президент-неславянин… Все трое непринужденно, открыто пишут, что в Беловежском соглашении было много элементов экспромта, что даже состав участников определялся на скорую руку. Кстати, в ту пору Солженицын, выступая на заседании Государственной Думы, выражал сожаление, что в Беловежье не пригласили Назарбаева. Болтовня. Приглашали. Я не поехал туда.
Нужны доказательства? Их хватает.
Вот что говорит Шушкевич: «Знаем, в Москву летит Назарбаев. Не позвать ли его к нам? Решили позвать. И ясное дело, лучше всего это сделать Борису Николаевичу. Связались с самолетом Назарбаева».
Кравчук: «Когда мы завершили работу над соглашением в Беловежье, Ельцин сказал: “Было бы неплохо пригласить Назарбаева”. Звонит ему – там сообщают, что Назарбаев летит в Москву, а возможности связаться с самолетом не было».
Ельцин: «Когда документы в основном были готовы, мы решили связаться с Назарбаевым, чтобы пригласить его, президента Казахстана, в учредители содружества. Как раз в этот момент Назарбаев находился в воздухе, в самолете, на пути к Москве. Это была заманчивая идея – повернуть его самолет, чтобы он прямо сейчас же прилетел к нам. Мы попытались связаться с его самолетом. Выясняется, что в нем нет такой системы связи, по которой мы могли бы соединиться».
Для чего я привожу столь пространные отрывки, повторяющие друг друга? Чтобы доказать, что встреча была подготовлена весьма сыро.
Вслед за этим Шушкевич пишет: «Но по какой-то иной связи было сообщено, что самолет Назарбаева не может вылететь из Москвы по техническим причинам. Каждый шаг Назарбаева был иллюстрацией к расхожим словам “Восток – дело тонкое” и до и после Вискулей». Действительно, Восток – дело тонкое.
Ельцин в своей книге обвиняет меня в том, что я не повернул самолет в Беларусь: «В эти часы Назарбаев должен был оценить тот евро-азиатский контекст, в котором находится Казахстан, его республика. Россия – да, с ней у Казахстана протяженные общие границы, общие связи и интересы. Но все-таки главное – Средне-Азиатский регион, соседи здесь. Братья по крови, по духу. Что же, это было независимое решение. Назарбаев не приехал. И мы втроем закрепили своими подписями историческое беловежское соглашение».
Это правдивые слова. Как только я приземлился в Москве, позвонил Б. Ельцин. Так-то и так-то, мы здесь в Беловежье приняли решение, подготовили соглашение, было бы хорошо, если бы ты поддержал нас и подписал документ. Что за документ? О чем? Как же я полечу туда, не разобравшись в сути проблемы? Разумеется, не могу полететь. Отсюда вполне понятно: они хотели избежать разговоров о том, что три славянские республики, сговорившись, приняли уединенное решение. Уму непостижимо: как это можно вот так легким мановением руки решить судьбу целого государства?
Сергей Шахрай, находившийся в гуще этой встречи, более того, даже набравший текст соглашения вручную на печатной машинке, в своей изданной в 2021 году книге «Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина» пишет об этом так:
«В какой-то момент, когда определились с главными формулировками, позвонили президенту Казахстана Назарбаеву, хотели, чтобы он тоже подписал. Было важно опереться на поддержку такого авторитетного лидера. Но он не прилетел.
Есть такая легенда, что Нурсултан Абишевич направлялся в Вискули, но в Москве его перехватил Горбачёв, якобы пообещав пост премьер-министра СССР.
Эта версия мне кажется натянутой, потому что казахский президент – очень опытный политик. И он прекрасно знал, что союзного правительства в тот момент не существовало ни де-факто, ни де-юре: после путча старое ушло в отставку, а новое так и не сформировали. Работал только Межреспубликанский экономический комитет СССР, который возглавлял Иван Силаев. Непонятно, что мог бы возглавить Назарбаев? Это опять же к вопросу о «развале» и «заговоре» – что это за страна, у которой нет правительства?
Думаю, что Нурсултан Абишевич задержался в Москве и не полетел к нам в Вискули по “техническим причинам”. Он человек крайне осторожный. Наверное, хотел немного подождать – посмотреть, чем все это закончится».
Итак, Назарбаев не приехал. Почему не приехал?
Уже по тому, что встреча проходила в неофициальной форме, а если назвать вещи своими именами – обособленно, даже тайно, что об этом не знал руководитель страны, можно было догадаться о характере тамошнего разговора. Меня приглашали туда для подписания соглашения в качестве четвертого учредителя. Как писал Шушкевич, мой самолет по техническим причинам не мог вылететь из Москвы… А с какой стати самолет должен был вылететь? Давайте порассуждаем.
С одной стороны, совсем незадолго до этого по всей стране был проведен референдум, большинство участников которого проголосовало за сохранение СССР как целостного государства. Понятно, что в Казахстане удельный вес сторонников сохранения СССР был больше всех других республик (более 94 %). Нельзя не считаться с волеизъявлением народа. Ведь могут же спросить: «Зачем тогда проводили референдум?» С другой стороны, мое внутреннее убеждение как политика подсказывало мне, что я как руководитель республики, более половины населения которой составляют представители других национальностей (доля казахов составляла всего лишь 39 %), не могу не только подписывать такое соглашение, но даже участвовать в обсуждении этого вопроса. Дело даже не в том, что главе такой многонациональной, многоязычной, многоконфессиональной страны, как Казахстан, не к лицу поступать так. Таково было мое кредо – лучше держаться подальше от шагов, разъединяющих не только союзные республики, до последних дней жившие под крышей одной страны, но даже близких родственников. Кстати, буквально за 24 дня до этого, то есть 14 ноября, мы встречались в Ново-Огарёве и в течение нескольких часов обсуждали эту тему. На итоговой пресс-конференции Михаил Сергеевич попросил всех нас ответить на вопрос агентства «Интерфакс»: «Будет ли Союз?» Выступивший первым Ельцин сказал: «Трудно точно сказать, сколько государств войдет в состав Союза. Но после сегодняшнего обсуждения я твердо верю, что Союз будет». После него выступил я: «Вы все знаете, что Казахстан поддержал сохранение Союза, но мы хотим, чтобы это был не прежний Союз, а
