- Такие материалы конференции надо поскорее довести до сведения фашистов!
Настроение у всех было превосходное, делегаты буквально рвались в новые опасные дела.
Первая конференция продолжалась два дня, следующую решили провести через месяц. Новых боевых друзей провожали мои бойцы-чекисты и весь отряд Воронянского до самых дальних дозоров. Для помощи товарищам на местах я направил в Смолевичский, Березинский и Червенский районы старшего лейтенанта Меньшикова, политрука Николаева, старшего лейтенанта Кирдуна, бойцов Денисевича и Кишко.
Особенно много сделал в отрядах Дмитрий Меньшиков. Он побывал в "Большевике", "Непобедимом", формировал и обучал партизанские диверсионные группы. Затем он должен был побывать в отряде "Беларусь" Николая Покровского и привести его в район наших действий - под Минск. Тем самым мы собирали в одном месте сильный партизанский кулак.
Выполняя решения первой партизанской конференции, лесные воины усилили удары по оккупантам. 29 июня отряд "Непобедимый" произвел налет на полицейский гарнизон в деревни Турин, северо-восточнее города Марьина Горка, в результате чего полиция разбежалась. Отряд "Борьба" на участке Борисов - Жодино пустил под откос эшелон фашистов, разбиты паровоз и девять вагонов с солдатами и офицерами. Бойцы спецотряда Борис Павленко и Анатолий Шешко в июне подорвали четыре эшелона, уничтожив более 450 гитлеровцев и несколько самолетов, следовавших на фронт.
В спецотряде хорошим подрывником стал лейтенант Иван Андреевич Любимов, тот самый из окруженцев, который буквально заставил принять его в наши ряды. Уралец, упрямый парень. Побывал во многих переделках, был свидетелем гибели наших незабвенных товарищей Вайдилевича и Воробьева. На перегоне Минск Смолевичи лейтенант Любимов с группой диверсантов пустил под откос два состава с живой силой и техникой.
Такой же успех был у группы политрука Г. М. Мацкевича на железной дороге между Смолевичами и Жодином. В отряд особого назначения мы зачислили его в апреле, до этого он воевал в 38-й танковой дивизии, попал в окружение, пробивался к фронту, вел борьбу в тылу неприятеля. Впоследствии Мацкевич подорвал еще восемь эшелонов, работал в отряде заместителем командира роты по политчасти, руководил кружками истории партии, избирался в члены партбюро. Он навестил лесника Акулича и привел к нам выздоровевшего Карла Добрицгофера. Встреча со славным бойцом-интернационалистом была сердечной, весь отряд особого назначения поздравил его с возвращением в строй.
Вторая партизанская конференция началась 14 июля 1942 года под деревней Валентиново, где у нас находилась новая приемочная площадка. К прибытию делегатов мы получили груз с четырех самолетов. Четыре ночи подряд жгли костры, но от пятого самолета отказались, опасаясь, что частые рейсы привлекут внимание противника и он может встретить наших летчиков огнем. Гул моторов, костры и оживление в районе Валентинова, несомненно, вызвали подозрения у оккупантов. Не случайно в наш лагерь пытался проникнуть некий тип, весьма похожий на фашистского осведомителя. Жаль, не удалось задержать его,- вскоре события, подтвердив наши тревожные предположения, повернулись довольно круто. Но произошло это уже после конференции.
Если на первой конференции делегаты представляли десять партизанских отрядов, считая "Борьбу" и "Мститель", то на вторую собрались представители 23 отрядов минской северо-восточной зоны. В общей сложности они насчитывали 3,5 тысячи бойцов. В масштабах регулярной армии это немного, один стрелковый полк. Но в тылу врага это большая и грозная сила, для борьбы с которой фашистам нужно отвлечь с фронта по меньшей мере несколько полков, целую пехотную дивизию!
Далеко не все белорусские партизаны знали о создании по решению ЦК партии и Государственного Комитета Обороны Центрального штаба партизанского движения, и я посчитал нужным сделать такое сообщение, открывая конференцию. Реакция была неожиданной: делегаты закричали "ура!". Капитан Луньков всполошился, замахал руками.
- Тише, товарищи, тише! Не забывайте, где мы находимся!
Возгласы утихли, но многие в знак одобрения вскакивали и молча потрясали над головами винтовками и автоматами. Луньков успокоился, однако послал в окрестности лагеря дополнительные дозоры. Но скоро улеглось волнение делегатов. Чувства моих боевых друзей были понятны. Для партизан, долгие месяцы оторванных от Большой земли, изо дня в день ходивших в обнимку со смертью, это известие было наполнено великим смыслом. Тем самым признавалось огромное значение партизанской войны, ее возросшая роль в борьбе всего советского народа с иноземным нашествием. Я показал участникам конференции расшифрованные радиотелеграммы из Москвы, которые теперь приходили за двумя подписями: товарищей Григория и Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко. Всех особенно воодушевило то, что Центральный штаб возглавил видный партийный работник Белоруссии, которого хорошо знали в республике. Многие посчитали это назначение далеко не случайным.
Наш отряд особого назначения стал связующим звеном между Центральным штабом и партизанскими отрядами. Через нас окрестные отряды получали боеприпасы, снаряжение, оружие, через нас шли директивы и указания. Первое время шифровки приходили за двумя подписями, а затем стали поступать лишь за подписью Пономаренко. Я встревожился: ведь мой код был известен только генералу Григорьеву. Мелькнула мысль: а не провоцирует ли меня гитлеровская контрразведка, сумевшая каким-то неведомым образом заполучить строго секретный шифр? Меня даже прошиб холодный пот от такого предположения. Запросил Москву, немедленно получил успокоительный ответ: "Ваш код сообщен Пономаренко. Григорий". Гора с плеч!
Я поддерживал непрерывную связь с Пантелеймоном Кондратьевичем и получал от него очередные задания, добрые советы, дельные рекомендации. Начальник Центрального штаба не хуже меня знал Минск, его окрестности и всю Белоруссию, поэтому его радиограммы всегда отличались четкостью, конкретностью, реализмом.
На второй партизанской конференции обсуждался тот же круг вопросов, что и на первой, но значительно больше внимания мы уделили партийно-политической работе среди личного состава отрядов. Перед делегатами выступил комиссар спецотряда Георгий Семенович Морозкин с рекомендациями, как лучше и целенаправленней действовать парторганизациям отрядов в нынешних условиях. Свое выступление он закончил весьма эффектно: извлек мешок с московскими газетами и брошюрами и стал распределять их среди партизанских представителей. Трудно описать восторг, с каким делегаты набрасывались на газеты и тут же прочитывали их. Партийная печать была для них хлебом насущным, руководством к действию.
