Под Ельней
1
Авиаполк перебазировали на новое место: мы укомплектовывали штатный состав, принимали самолеты Пе-2. Пробыли там пять дней, как вдруг 16 июля командующий ВВС Западного фронта приказал нашему новому командиру капитану В. П. Богомолову срочно перелететь под Ельню, в Киров.
Василий Павлович встревожился: полк к боям не был готов. Летчики едва освоили полеты по кругу, то есть научились на Пе-2 взлетать и садиться. Лишь некоторые экипажи успели слетать в зоны на отработку техники пилотирования. К бомбометанию и стрельбам еще не приступали. Но приказ есть приказ. Командир посоветовался с комиссаром и решил поговорить с коммунистами и комсомольцами.
— Фашисты стремятся любой ценой окружить наши армии под Смоленском, открыть себе путь к Москве, — сказал собравшимся Богомолов. — Обстановка сложилась тяжелая. Сейчас под Ельней и Ярцевом идут ожесточенные бои. Наши удерживают коридор шириной всего в пятьдесят километров. Нам приказано помочь наземным войскам немедленно. Но мы не закончили переучивание. Нужно ли просить отсрочки? Или справимся с задачей, оправдаем Доверие Родины, доучимся в боях?
Нас не надо было уговаривать, особенно после того, что произошло там, у границы.
Через три часа все сорок экипажей приземлились на аэродроме города Киров. Младший лейтенант Устименко сразу улетел на разведку. Остальные начали подготовку к боевому вылету: «петляковы» дозаправлялись бензином, маслом, водой, к их бомболюкам подвешивали бронебойные авиабомбы — мы готовились драться с немецкими танками.
Богомолов побывал в штабе базировавшегося на аэродроме истребительного авиаполка, уточнил оперативную обстановку. Она была тревожной. Гитлеровцы превосходящими силами продолжали теснить наши войска. Еще 10 июля с рубежа Витебск — Орша — Шклов — Быхов они начали широкое наступление на московском направлении. Двумя гигантскими танковыми клиньями из Витебска и из Шклова фашисты устремились к Смоленску. На пятый день соединениям 3-й танковой группы генерала Гота удалось обойти Смоленск с северо-востока и выйти на автостраду Минск — Москва. Утром 2-я танковая группа Гудериана ворвалась в южную часть города.
Мы слушали командира, и тревога за судьбу столицы охватила нас. А Богомолов рассказал, что Ставка Верховного Командования принимала самые энергичные меры, чтобы остановить противника, не дать ему развить успех, побольше перемолоть вражеской силы и техники и тем ликвидировать его временное превосходство. К Западному фронту спешно подтягивались ближайшие резервы и вводились в бой. В Москве и в других городах формировались дивизии народного ополчения. Десятки тысяч людей вышли на строительство оборонительных укреплений во фронтовой полосе и вокруг столицы.
Тем временем из разведки прилетел Александр Устименко. Привезенные им сведения были неутешительными: на улицах Смоленска и на всех участках фронта шли упорные бои. Над боевыми порядками войск непрерывно висели большие группы фашистских самолетов. Особенно трудно было в районе Ельни, где разведчики обнаружили большое скопление вражеских танков, а на ближайших дорогах движущиеся мотоколонны. Под Рославлем немцы начали массированную атаку.
Устименко привез еще одно неприятное известие: во фронтовой полосе ухудшилась погода. Но командир полка принял решение и поставил боевую задачу: эскадрилье капитана Е. И. Челышева нанести бомбовый удар по фашистским войскам у Рославля, а первой и второй эскадрильям, которые поведет он сам, ударить по танкам в Ельне.
Экипажи развернули полетные карты, штурманы принялись прокладывать маршруты. Мест за столами не хватало, многие летчики расположились на земле.
Я увидел Усенко. Он тоже остался без места. Его стрелок-бомбардир младший лейтенант Ярнов, несколько флегматичный с виду, небольшого роста и круглолицый, сумел потеснить приятелей и пристроиться на углу стола.
— Костя! — крикнул он своему командиру. — Что ты топчешься? Давай карту, проложу тебе дорогу в бессмертие.
Но тот насупился.
— Я, Михаил, приучен все делать сам — оно вернее! Ты закругляй свою бухгалтерию и уступи место…
Но Усенко не успел договорить. Раздалась команда:
— По самолетам!
Мы бросились к автостартерам, которые помчали нас к самолетным стоянкам. Константин Усенко стоял рядом. Одной рукой он держался за стойку машины, другой поддерживал меня. Его загорелое, улыбающееся лицо обдувал встречный ветер. Прищуренные глаза горели огнем решимости.
— Ты чего улыбаешься? — спросил я. Он наклонился к уху:
— Я им сегодня покажу, на что способны советские летчики!..
Я крепко сжал его руку:
— Голову не теряй! Думай прежде, чем что-то сделать.
— Эге! — подтвердил он. — Я уже все продумал!.. А вот и моя «семерочка»!.. Вернись живым, Павло! — он толкнул меня в плечо и выпрыгнул из машины. За ним неторопливо перевалились Ярнов и сержант Збитнев, воздушный стрелок-радист, чернявый стройный парень из старослужащих полка.
Первой взлетела наша третья эскадрилья. Она держала курс на запад.
Фронт встретил нас сплошной облачностью. На земле севернее Рославля вдоль железнодорожного полотна и по берегу реки Остер шел бой. Разобраться, где находились наши, а где враги, было невозможно, и ведущий дал опознавательную ракету. Тотчас с земли вверх взмыли ответные. Оказалось, наши вели атаку против немцев, засевших по другую сторону железной дороги.
Зенитки, пехота, артиллерия сегодня нас не интересовали. Мы искали танки и вскоре нашли их. Они выползали из оврага и рассредоточивались, явно готовясь к атаке фланга наших войск. Я прикинул в уме возможный ракурс атаки. В это время наш ведущий капитан Челышев качнул крыльями — подал сигнал, и мы перестроились в колонку, приготовясь к бомбардировке. Но не успели: нас атаковали появившиеся с запада две четверки Ме-109. Немецкие летчики вели себя нахально. Уверенные в предстоящем успехе, они неторопливо парами разошлись в стороны, а затем, не открывая огня, начали сближение с нашим замыкающим звеном. В сумеречном небе вытянутые фюзеляжи «мессершмиттов» с тонкими короткими крыльями походили на черных ос, которые готовы были ужалить избранные ими жертвы.
Увы! Растянутые в цепочку, мы не могли помочь друг другу, и фашисты имели возможность атаковать и уничтожить каждое звено в отдельности. Как же поступит ведущий, что предпримет? Вокруг челышевского самолета полыхали разрывы зенитных снарядов, но он не маневрировал — выдерживал боевой курс и готовился бомбить: танки были почти под ним. По «петляковым» стреляли зенитки, установленные на платформах автомашин. Через несколько секунд и мне предстояло вывести машину на боевой курс.
