дверь на голубой Тигр и земляные валы древней Ниневии с возвышающейся на старом храмовом холме мечетью Неби Юнус [54] на другом берегу.
Однако на исторические размышления и любование окружающими красотами не было времени. Настоящее неотступно требовало своего.
Отказ от отвоевания Багдада
6-я армия все еще находилась в состоянии, постигшем ее после падения Багдада полугодом ранее, весной 1917 г., когда она вынуждена была с тяжелыми потерями отступить из плодородного Ирака в пустынные окрестности Мосула.
В местностях, богатых водой, и в окружении прилежно возделываемых полей под Багдадом в армии попросту не было ведомства, занимавшегося снабжением. Людей и животных без труда обеспечивали довольствием расстилавшейся вокруг страны с ее полями зерновых и плантациями финиковых пальм. Внезапное отступление в вилайет Мосул, представлявший собой почти неосвоенные степные или гористые территории, поставило перед армией задачи, к которым она была не готова.
Теперь уже за счет местных ресурсов войска было не прокормить. 18-й корпус стоял под Тикритом на Тигре, а вокруг него была редко населенная степь. 13-й корпус был оттеснен на позиции по обе стороны Диялы, на унылых утесах. Передовые посты этого корпуса удерживали лишь небольшие остатки плодородной долины Бакуба. Одна отдельная дивизия закрывала долину Евфрата к северо-западу от Хита. Персидская жандармерия с шведскими офицерами, перешедшими на германскую службу [55], вместе с небольшими отрядами турок блокировала перевалы в горах под Сулейманией и Ревандузом от рейдов русских войск в Персии. Протяженность фронта армии от Евфрата до левого ее крыла в горах Курдистана составляла примерно 450 км. Длина тыловых коммуникаций 18-го корпуса от конечного пункта железной дороги до передовой достигала 400 км.
Таким образом, армия внезапно оказалась перед необходимостью организованного подвоза продовольствия из глубины страны, ведь каких-либо тыловых учреждений в вилайете Мосул и на Тигре не было, так как в Ираке довольствие осуществлялось за счет местных ресурсов, а все остальное доставлялось по Евфрату.
Первое время войска самостоятельно выходили из положения. Они собирали все обнаруженные у населения припасы, до которых только могли дотянуться. Порой там, где не было транспортных средств, новый урожай ячменя пришлось скормить еще на полях. Но вскоре сложности в снабжении проявились в полной мере.
После прекращения возможности выпаса животных пришлось перевести на рацион в один-два килограмма ячменя ежедневно. Другого фуража фактически не было.
При отсутствии какой-либо организации складированные запасы от прежних урожаев уже были бесполезны. А новый урожай либо не убрали, либо потравили еще на полях. Всю организацию тыла и взаимодействия с вали (то есть главой местной администрации) вилайета Мосула пришлось в принципе налаживать заново. А пока что следовало покрыть хотя бы самые насущные потребности за счет закупок.
Одновременно следовало немедленно обустроить линии коммуникаций для корпусов. Для 18-го корпуса оставались только келлеки (речные суда мелкого тоннажа), то есть судоходство по Тигру, а сообщение грузовиками было очень ограниченно. В 13-м корпусе снабжение можно было осуществлять только гужевыми колоннами и прежде всего караванами верблюдов, ведь остававшиеся колонны грузовиков были необходимы для обеспечения потребностей армии на 270-километровом участке ее громадного тыла между конечным пунктом железной дороги и Мосулом.
Новые проблемы доставило обустройство судоходства на келлеках. Келлек – это транспортное средство древнего образца, которое было увековечено еще на ассирийских рельефах. Это судно, у которого несущая поверхность представляет собой тонкий деревянный настил на надутых бурдюках. Запасов бараньих шкур (турлумб) и деревянных штанг в Мосуле не было. Древесину приходилось доставлять издалека – из района Дехезире и Сахо, где его закупали, а потом сплавляли по Тигру. Потребность в бараньих бурдюках вообще нельзя было покрыть в полосе действий 6-й армии. Помощи запросили в соседних армиях, однако они, разумеется, не поспешили откликнуться на эту просьбу. Потребность в древесине была очень велика, ведь отправить обратно уже использованные при сплаве доски для их повторного применения было невозможно. Так что турлумбы уже у конечного пункта спускали и отправляли в Мосул автомобилями. Прошли месяцы, прежде чем удалось устроить сколько-нибудь регулярное сообщение на келлеках.
В 13-м корпусе довольно скоро выяснилось, что при больших расстояниях небольшие вьючные животные по пути съедают чуть ли не весь их груз, так что их рейсы оканчиваются уже без полезного груза. При длившихся целыми днями переходах по степным просторам, из-за отсутствия тыловых складов необходимо было, чтобы каждый осел, мул или лошадь несли на себе и свой запас фуража на весь путь. Таким образом, спустя короткое время эти вьючные животные уже были исключены из процесса транспортировки. Оставались только верблюды (дромадеры). С началом холодного сезона их владельцы отогнали стада на юг, ведь эти животные не выносят более холодного и промозглого зимнего климата. И никакие самые заманчивые предложения не смогли бы отвратить их от этой насчитывающей тысячелетия и основанной на климатических и продовольственных соображениях привычки. Так что оставались лишь неповоротливые колонны повозок, запряженные быками и буйволами. Уже в августе – то есть еще до откочевки верблюдов – в 13-м корпусе начался серьезный транспортный кризис.
Необходимость крупных закупок продовольствия и средств транспорта вызвала нарастающие потребности армии в деньгах. Их можно было покрыть лишь в ограниченном объеме за счет османского военного министерства, причем бумажными банкнотами. Однако местное население купюры брать не желало – на основании прежнего неудачного опыта и врожденного недоверия всех восточных людей к этому платежному средству, – а потому требовало оплаты монетой. Несмотря на категорические приказы и драконовские штрафы, которые тогда наложил вали Хайдар-бей, чтобы заставить принимать в оплату бумажные деньги по равному с монетами курсу, перемен добиться не удалось. Арабские купцы спокойно позволяли полицейским прибивать себя к ставням их лавок за мочки ушей по приказу вали, но по существу не отступали ни на шаг.
Официальная торговля быстро замерла, а на ее место пришел черный рынок. Тыловые органы уже не могли провести никаких закупок. И где хотя бы в оптовой торговле еще удавалось добиться приема платежей купюрами, теперь – словно в насмешку над всеми официальными распоряжениями – был установлен курс, по которому фунт ассигнациями был равен 17 пиастрам монетами, то есть равнялся 1/6 стоимости по официальному курсу.
Огромная убыль вьючных животных при отступлении так и не была возмещена. В корпусах не хватало 9 тысяч голов от штатной численности тяглового скота. Еще 5 тысяч голов было необходимо, чтобы оснастить армию обозами и парками, тем самым сделав ее способной к операции, а к тому времени, осенью 1917 г., она еще таковой не была. Многочисленные формирования, в том числе легкие парки,
