своеобразной манере. Когда он прочел «Песнь о собаке», то увидел слезы в глазах бойцов, уже побывавших на фронтах, контуженных, раненых, многое повидавших. После чтения слушатели забросали Мотю вопросами о Сергее Есенине. Над клубом чрезвычайного отряда, созданным в Тарасовке, шефствовали председатель ВЦИК М.И. Калинин и управляющий делами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевич. Зайдя в клуб, шефы тоже поинтересовались у Ройзмана Есениным. Они были в курсе истории с росписью стен Страстного монастыря.
Таким был Страстной монастырь
– Грубовато, – заявил Владимир Дмитриевич, теребя свою каштановую бороду. – Убеждать верующих надо потоньше. – Да они сами знают, что вытворяли монашки в монастыре! – ответил я.
– Многие знали, – согласился Бонч-Бруевич. – Но жертвовали деньги, и монастыри процветали. Нет! Нет, надо поубедительней!
Михаил Александрович поправил очки на носу, а за стеклом сверкнули лукавые глаза.
– И похладнокровней, – добавил он. Похладнокровней! Зачем было лезть на стену?»
Площадь Журавлева, дом 1
Введенский народный дом – лучший из 10 аналогичных объектов, созданных при царской России. Творение известного архитектора И.А. Иванова-Шица в стиле венского модерна еще на стадии строительства вызвало активное неприятие со стороны священников Храма во имя иконы «Введения Божией Матери во Храм». Они жаловались в Государственную Думу, оскорбленные близостью развлекательного заведения, но получили отпор. Им объяснили, что соседнее здание – «храм культуры», а не балаган или кабак. Народные дома были призваны нести культуру в широкие массы. В каждом таком Народном доме имелись и сценическая площадка, и библиотека, и кинематограф, и детский клуб, и лекторий, и чайная – все для того, чтобы рабочие могли отдыхать от тяжелого труда и развиваться, причем всей семьей. Введенский народный дом, названный по месту нахождения на Введенской площади, патронировал сам меценат А.А. Бахрушин. Сцена была устроена по последнему слову техники, зал на 700 мест с фойе по обеим сторонам. Вскоре здесь открылся Народный театр, звездой которого стал Иван Мозжухин. Бахрушин собирал труппу тщательно и любовно. На сцене шли пьесы Ибсена, Шекспира, Островского, Чехова… Позже здесь открылась еще и Оперная студия. Труппу Введенского народного дома использовало ателье А. Ханжонкова. Декорации к спектаклям создавал художник В. Васнецов. Здесь проходили вечера поэзии, показывались «туманные картины».
Введенский народный дом
Современный вид Введенского народного дома (Площадь Журавлева, дом 1)
Введенский народный дом благополучно пережил и революцию, и Гражданскую войну не закрываясь. Только теперь в Народном доме проходили еще и мероприятия различных политических партий, выступал В.И. Ленин. В «кафейный период» на этой сцене читали стихи представители различных поэтических течений. Народный театр переименовали в Театр рабочего дворца МГСПС. Имажинист Рюрик Ивнев, посетивший вместе с женой имажиниста Вадима Шершеневича, Евгенией Давыдовной, спектакль по пьесе футуриста Василия Каменского «Стенька Разин», записал в дневнике подслушанный как-то шепот зрителей-красноармейцев: «Я из пехоты сбежал. Теперь в пулеметчиках. Наводчиком буду. Кресты сшибать». Чаще всех Введенский народный дом посещал молодой имажинист Николай Эрдман – он жил неподалеку, в общежитии текстильной фабрики.
Здание Введенского народного дома в 1947 году перестроили. Теперь он назывался Домом культуры Московского электролампового завода. В 60-е годы на этой сцене снимали первые выпуски КВН, фильм «Карнавальная ночь». На этой сцене идут спектакли лучших театров страны. После очередной реконструкции 2008 года здание переименовано в ТКЗ «Дворец на Яузе».
Внук «короля русской водки»
Пятницкая, дом 1
Тверской бульвар, дом 18
Склеп семьи Смирновых на Пятницком кладбище
Русского предпринимателя Петра Арсеньевича Смирнова еще при жизни называли «королем русской водки». Бывший крестьянин начинал трудовой путь десятилетним мальчиком на побегушках, приказчиком в винном погребке, и стал одним из богатейших людей России, Почетным гражданином Москвы. Уважение, ордена и высокие звания, престижный дом в Замоскворечье (Пятницкая, дом 1), дворец на Тверском бульваре (дом 18), дорогой экипаж, большая семья: 5 сыновей и 8 дочерей. Один из сыновей – Сергей Петрович Смирнов рано женился да к тому же без родительского благословения – на цыганке! За свой экстравагантный поступок был лишен права участия в деле. Правда, ему выделили полмиллиона – огромную сумму по тем временам, но нерадивый сын «ушел в революцию». Писал «крамольные» статьи в газетах «Утро», «Утро свободы», «Столичное утро». К сожалению, умер в двадцать два года, оставив жену с двумя сыновьями: старшему, Олегу, было 5 лет, младшему, Виктору, всего 3. Виктор закончил Московскую консерваторию, стал известным дирижером, руководил Государственным оркестром народных инструментов им. Н.П. Осипова. Олег стал соратником имажинистов. О его судьбе рассказал Олег Бишарев, есениновед, в книге «Тайна Сергея Есенина».
В апреле 1921 года Олег Смирнов служил инструктором культотдела московского профсоюза Совработников, секретарем редакции газеты «Голос работника» и редактором в Мастерской коммунистической драматургии (он получил неплохое образование). Для души – посещал «Стойло Пегаса»:
Пятницкая, дом 1
с удовольствием слушал выступления Сергея Есенина. Как-то Мариенгоф пригласил Олега к себе домой, там внук «короля русской водки» впервые увидел своего кумира в домашней обстановке. Есенин очаровал гостя. В тот момент поэт играл со щенками. Олег Сергеевич рассказывал Бишареву: «До сих пор у меня перед глазами эта сцена: Есенин осторожно брал щенков в руки, гладил их, чему-то улыбался, что-то нашептывал им на ухо». Стихов Олег Сергеевич никогда не писал, но вскоре стал техническим секретарем «Гостиницы для путешествующих в прекрасном» – журнала «Ордена имажинистов» и еще, по рекомендации Мариенгофа и Есенина, Олега взял к себе порученцем Григорий Колобов. Олег Сергеевич рассказывал, что первая встреча с Колобовым его смутила. Григорий Романович показался очень строгим: «Вот мой мандат на вагон № 714. Он стоит на Сортировочной. Завтра поезжайте туда и добейтесь, чтобы его перегнали на Казанский вокзал и поставили не где-нибудь в тупике, а на близких запасных путях. Через два-три дня выезжаем в Тифлис. Если добьетесь этого, то считайте, что справились с заданием, если нет – пеняйте на себя».
Командовать и указывать начальникам станции было боязно. Но Олега Сергеевича неожиданно поддержал Есенин: «Ты знаешь, ты его не бойся. Это он при нас старается показать, что он большой начальник. А так он парень добрый и отзывчивый». Внук Петра Смирнова не подвел! Добился того, чтобы вагон перевели на Казанский вокзал. Так Олег стал порученцем у Григория Колобова. В его трудовой книжке появилась следующая запись: «10 октября 1921 года принят на службу к Уполномоченному Высшего Совета Труда и Обороны и назначен состоящим для
