Намерение Пэвиера стало известно. Поскольку оно задевало интересы труппы «слуг его величества» и касалось памяти их друга, актеры решили воспрепятствовать появлению этого «пиратского» сборника. Пользуясь своими связями в высших сферах, они вынудили Пэвиера отказаться от этого предприятия.
Но у него уже все было отпечатано. Тогда, чтобы не терять денег, он прибег к новой фальшивке: напечатал отдельно титульные листы и поставил на них старые даты выпуска в свет. «Сон в летнюю ночь» вышел с датой 1600 года, «Король Лир» и «Генрих V» с датой 1608 года. (Эти издания долго смущали исследователей, пока через триста с лишним лет один из них не догадался о проделке Пэвиера.)
Но идея Пэвиера не пропала бесследно. Друзья Шекспира решили, что настало время почтить его память изданием всех написанных им пьес. Это были трудное и хлопотное дело. За него взялись актеры Джон Хеминг и Генри Кондел, возглавлявшие те труппу (Ричард Бербедж умер в 1619 году), помогал Бен Джонсон. Для напечатания книги был создан своего рода синдикат из четырех издателей. В него вошли Уильям Джаггард, Эдуард Блаунт, Джон Смитуик, Уильям Аспли.
Первая трудность была в том, чтобы выкупить у разных издателей права на те пьесы, которые раньше выпустили и которые теперь по закону принадлежали им. Это удалось сделать в отношении всех пьес, за исключением одной «Перикла».
Вторая задача состояла в том, чтобы разобраться в текстах и не напечатать искаженных «пиратских» изданий, которые появились при жизни Шекспира. Этим занялись Хеминг и Кондел, которые сами играли в пьесах Шекспира и могли судить о подлинности текстов.
О том, какая это была нелегкая задача, они сказали потом в предисловии к своему изданию: «Признаем, было бы желательно, чтобы сам автор дожил до этого времени и мог наблюдать за печатанием своих произведений, но так как суждено было иначе и смерть лишила его этой возможности, то мы просим не завидовать нам, его друзьям, принявшим на себя заботу и труд собирания и напечатания его пьес, в том числе тех, которые ранее были исковерканы в различных краденых и незаконно добытых текстах, искалеченных и обезображенных плутами и ворами, обманно издавшими их; даже эти пьесы теперь представлены вашему вниманию вылеченными, и все их части в полном порядке: вместе с ними здесь даны в полном составе и все его прочие пьесы в том виде, в каком они были созданы их творцом».
Последнее замечание заслуживает нашего особого внимания. Суть в том, что, так как театр оберегал пьесы от публикации, при жизни Шекспира была напечатана лишь половина написанных им драм. Представьте себе, что было бы, если бы Хеминг и Кондел не собрали и не напечатали остальных пьес. Мы бы тогда не знали таких произведений, как «Комедия ошибок», «Укрощение строптивой», «Два веронца», «Король Джон», «Как вам это понравится», «Двенадцатая ночь», «Юлий Цезарь», «Конец — делу венец», «Мера за меру», «Тимон Афинский», «Макбет», «Антоний и Клеопатра», «Кориолан», «Цимбелин», «Зимняя сказка» и «Буря». Шестнадцать пьес! И каких пьес!..
«Мы лишь собрали пьесы и оказали услугу покойному автору, приняв на себя, таким образом, опеку над его сиротами; мы не стремились ни к личной выгоде, ни к славе, а лишь желали сохранить память столь достойного друга и товарища на жизненном пути, каким был наш Шекспир», — скромно писали Хеминг и Кондел о своей редакторской работе, которая была услугой не только их другу, но всему человечеству.
Издание, предпринятое Хемингом и Конделом, готовилось не меньше года. В 1623 году оно вышло в свет под названием: «Мистера Уильяма Шекспира комедии, хроники и трагедии. Напечатано с точных и подлинных текстов». Эта книга была напечатана размером в полный печатный лист, что типографы обозначали тогда по-латыни «in folio». Книгу называют теперь «фолио 1623 года». В ней напечатано тридцать шесть пьес. Впоследствии в собрания сочинений Шекспира стали включать тридцать седьмую пьесу — «Перикл». Фолио 1623 года содержит 998 страниц большого формата. Текст напечатан в две колонки. Тираж, вероятно, не превышал тысячи экземпляров. До нашего времени сохранилось около двухсот книг этого первого собрания драматических сочинений Шекспира. Вместе с дошедшими прижизненными изданиями отдельных пьес и текстами поэм и «Сонетов» они составляют полный свод всего, что дошло до нас из написанного Шекспиром.
«Он принадлежит не только своему веку, но всем временам»
По обычаю того времени книгу открывали посвящения и стихи в честь автора.
Издавая фолио, Хеминг и Кондел заручились покровительством двух братьев-вельмож — графа Уильяма Пембрука и графа Филиппа Монтгомери. Книга открывается посвящением им, причем отмечается, что они оказывали покровительство Шекспиру при его жизни.
Дальше следовало обращение Хеминга и Кондела к читателям, крторое мы уже отчасти процитировали.
Из стихотворений, помещенных здесь, мы уже цитировали ранее молодого Мильтона о памятнике Шекспиру.
Наибольшее значение имеет напечатанная в томе поэма Бена Джонсона, озаглавленная «Памяти автора, любимого мною Уильяма Шекспира и о том, что он оставил нам». Поэма представляет исключительно большой интерес, ибо содержит оценку Шекспира, принадлежащую перу самого выдающегося из его современников, писателю с острым критическим умом и строгими критериями оценки. Если Мерез когда-то первым выразил признание, завоеванное Шекспиром у современников, то поэма Бена Джонсона дает оценку всей деятельности Шекспира. Она поражает не только своей верностью и объективностью, которую проявил Джонсон по отношению к поэту, являвшемуся его соперником перед лицом современников и грядущих поколений, но и пророческим предчувствием того места, которое Шекспир действительно занял в мировой культуре.
Для нас важны не поэтические достоинства поэмы, а ее смысл, и я привожу ее полностью в прозаическом переводе. Во вступлении Бен Джонсон говорит о том, что побудило его написать поэму: «Шекспир, не из зависти к твоему имени приобщаюсь я к твоей книге и к твоей славе, хотя я признаю написанное тобой столь ценным, что ни человек, ни сами музы не в состоянии воздать должные за это похвалы. Такова правда, и с ней согласны все. Но не такими способами хочу я выразить хвалу тебе, — не тем путем, который доступен глупейшему невежеству, ибо даже выражение верного суждения — лишь эхо чужого мнения; не слепой любовью, ибо она не способна постичь истину и натыкается на нее лишь случайно; не тая хитрой злобы, ибо, хваля, она помышляет лишь нанести ущерб тому, что превозносит. Это все равно, как если бы бессовестная развратница или шлюха хвалила — бы честную женщину, — разве может быть вред сильнее этого? Но тебе такие похвалы не страшны, они не грозят тебе, и тебе нет в них нужды».
