сект, расследованием деятельности иностранцев на территории России, контролем тюрем и наблюдением за ссыльными, собирать статистику о преступлениях и только после того — театральной и издательской цензурой.
В 1828 г. Бенкендорф сопровождает государя в турецком походе и принимает участие в нескольких сражениях. Александр Христофорович с Николаем во время его поездки в Варшаву в 1829 г., для коронации короля Польши. Польская коронация 1829 г. стала первой и последней для российских самодержцев. Уже совсем скоро, после Польского восстания 1831 г., Конституция Польши упраздняется, начинается насильственная русификация Царства Польского и превращение его в Привисленский край Российской империи. И Бенкендорф будет обвинять поляков в самом страшном вероломстве: «Народ, который сейчас с воодушевлением сбегался поглядеть на своего короля, а несколько месяцев спустя в приступе безумия ряд людей объявят его отрешенным от власти».
В 1830 г. Александр Христофорович назначается членом Государственного совета, а еще через два года Бенкендорф возведен в графское достоинство и пожалован орденом Св. Андрея Первозванного.
В 1831 г. Бенкендорф рядом с Николаем при подавлении холерных бунтов, а десятью годами позже он командирован в Лифляндию для усмирения происходивших крестьянских беспорядков.
Скончался граф осенью 1844 г., простудившись во время очередного путешествия. Легенда гласит, что император проводил Александра Христофоровича в последний путь такими словами: «В течение 11 лет он ни с кем меня не поссорил, а примирил со многими».
На страже интересов России в европейской политике
У Христофора Ивановича и Анны Юлианы Бенкендорф было четверо детей. Старший сын — Александр Христофорович, младший — Константин, генерал-адъютант русской Императорской армии, умерший в 1728 г., оставил сына и дочь, которые воспитывались в семье Бенкендорфа-старшего, еще две сестры Мария и Доротея (Дарья). После смерти матери по приказу Марии Федоровны девочки воспитывались в Институте благородных девиц.
Александр Христофорович вспоминает: «Для завершения моего образования все воскресенья нам (мой брат только что поступил в пансион) позволяли посещать наших сестер в пансионе Благородных девиц при Смольном монастыре, куда их определила императрица после потери нашей матери, о которой она никогда не перестала бережно хранить память. Мы являлись единственными молодыми людьми, имевшими свободный вход в монастырь, и за отсутствием лучшего, часть этих молодых девиц предпочла моего брата, другая отдала предпочтение мне. Мое сердце так разрывалось, что я стал кокетлив и очень доволен своей маленькой персоной».
Позже старшую сестру Марию выдали замуж за генерал-лейтенанта И.Е. Шевича. Доротее же Мария Федоровна сначала предназначала в мужья Алексея Андреевича Аракчеева, но, к счастью для своей воспитанницы, остановилась на 26-летнем генерал-лейтенанте, военном министре бароне Христофоре Андреевиче Ливене, и это во всех смыслах равный брак.
* * *
Дарья Христофоровна и Христофор Андреевич Ливены. Х.А. Ливен, как и его невеста, происходил из старинной остзейской семьи, а мать была воспитательницей дочерей Павла. К тому же Х.А. Ливен неглуп, молод, красив, обладал мягким характером, и поначалу Дарья Христофоровна была очень счастлива в браке, она сообщала брату: «Вы знаете моего мужа (с каким удовольствием я пишу это слово!), поэтому вы должны понимать, как я его люблю, как я счастлива». Из шести детей Ливенов лишь единственная дочь умерла во младенчестве, пятеро сыновей сделали карьеру, их судьбы сложились по-разному, любви в браке их родителей хватило ненадолго, но это — дело будущего.
А пока на трон восходит император Александр, молодая жена и мать отправляется вслед за мужем в Берлин, где Ливен ждет место чрезвычайного посланника и полномочного министра. Она много общается с посланниками других государств, слушает их разговоры, начинает чувствовать вкус к мировой политике, понимать, как происходит закулисная борьба за влияние на европейской политической арене, но очень скоро чувствует, что ей тесно в провинциальной, по сути дела, прусской столице. И судьба благоволит ей. Летом 1812 г. министр иностранных дел Пруссии сообщает Ливену, что император Наполеон не желает видеть русских посланников в Берлине. Чета Ливен покидает Берлин, проводит несколько месяцев в Петербурге, а потом отправляется в Лондон.
Англия показалась Дарье Христофоровне очень яркой и необычной страной, необычной, прежде всего, своей политической системой: взаимоотношения короля и парламента, простор для открытой политической борьбы, салоны — как еще одно средство политического влияния — все это очаровывало молодую жену русского посланника. И англичане тоже быстро оценили по достоинству живость, остроумие, очарование, но, прежде всего, — ее ум. Один из англичан, общавшийся с Дарьей Христофоровной в Лондоне, отпускает ее уму типично французский комплимент, он пишет: «…ее ум мужской, серьезный и логический, который так редко встречается у женщин, смягченным изяществом, грациозностью, и гибкостью, которая встречается только у женщин». В то же время знаменитый французский политик Талейран отмечает, что Дарья обладает «врожденным умом, но малообразованна, и что особенно замечательно, никогда ничего не читает». Талейран немного погрешил против истины, Дарья Христофоровна действительно редко читала книги, но в Англии она пристрастилась к чтению газет, этому испытанному оружию на политических дуэлях. Но ее настоящая страсть — общение с выдающимися людьми, по преимуществу политиками, и обсуждение политических новостей. Известный английский политик Чарлз Гревилл писал: «Ничто ни сравнится с изяществом и легкостью ее разговора, усыпанного блестками самого тонкого остроумия, а ее письма — это шедевры». И здесь можно добавить, что начиная с 1813 г. Дарья Христофоровна редактировала донесения мужа, и вскоре статс-секретарь граф Нессельроде отметил, что реляции графа Ливена, прежде крайне сухие, стали живыми и увлекательными и обогатились важными подробностями, деталями, касающимися противостояний и альянсов в лондонских кругах.
Д.Х. Ливен
Уже вскоре Дарья Христофоровна начинает собирать в своем доме видных дипломатов и политиков, как иностранных, так и английских, ее салон становится влиятельной политической силой. Здесь могут общаться министры и лидеры оппозиции, тори и виги, светские денди и принцы крови. Дарья Христофоровна и сама посещает лондонские салоны, становится патронессой весьма уважаемого лондонского клуба «Олмакс».
Но восстановление прерванных по Тильзитскому договору дипломатических и торговых отношения между Англией и Россией, нарушение последней континентальной блокады, побудили Наполеона начать кампанию по освобождению Польши, которая быстро переросла в полномасштабную Отечественную войну 1812 г.
Пока Христофор Андреевич сражается в пределах России, Дарья Христофоровна «держит оборону», поддерживая дипломатические отношения между Россией и Англией. Создание 6-й антифранцузской коалиции, привлечение британских субсидий, которые давались очень неохотно, а после победы в войне — создание любимого детища Александра — единой европейской системы договоров, которая сделала бы дальнейшие войны в Европе невозможными. Вероятно, именно поэтому еще до войны он послал в Лондон не Строганова, не Кочубея, не
