24-го апреля 1935 г., Страстная среда
Дорогая Наташа,
Как я обрадовалась виду Вашего почерка на конверте, — аккуратного, институтского, первоученического. Эти почерка похожи на жизнь прежних нас, непохожую на нас: с нами незнакомую.
…Думаю о Вашем горе [1096], о силе его и думаю, что так же Вы бы горевали о каждой и каждом, данном Вам на* руки — умирать. Есть вещи пуще, чем родство: родство — человеческое. Так Царица никогда не могла забыть своего солдата, который ее звал ночью — проститься — и не дозвался, ибо ее, вопреки приказанию, не разбудили [1097]. Думаю, это горе — безнадежность помочь: ибо умри Вы даже взамен — она бы все равно умерла. Ибо ей не Ваша любовь от Вас нужна — а ее жизнь.
Я всю эту зиму провела в чужом горе. 21-го ноября погиб на метро юноша, — Н<иколай> П<авлович> Гронский, сын одного из постоянных сотрудников Посл<едних> Новостей. Мы с ним дружили, и даже жили вместе, в 1928 г. — 1929 г., в Bellevue, — мы въехали в их квартиру, а они переехали рядом. Потом он у меня постоянно бывал в Медоне, мы с ним целый год прошагали по лесам. Он тогда безумно любил меня и мои стихи. Потом мы разошлись. И вдруг 21 ноября — читаю… [1098]
А 9-го декабря, также неожиданно — в тех же «Новостях» — поэма «Белла-Донна» (савойская Jungfrau [1099]), в которой непрерывно, ежестрочно, до улыбки — узнаю себя: свою хватку. И, самое изумительное, — не «под меня», а — я, живая я, — точно я написала. Это со мной случилось в первый раз в жизни. Написала о нем большую статью, с которой ткнулась туда-сюда, но кому нужен начинающий поэт в таком максимальном преподнесении? Словом, прочла ее в виде доклада — Поэт-альпинист — а затем сдала в Сербию — журнал «Русский Архив» — русские современные авторы по-сербски. Стихи (цитаты) будут даны по-русски, с сербским прозаическим подстрочником.
…Вижусь с отцом и матерью. Единственный сын, обожаемый. (Есть дочь, но она — замужем и чужая). Отец и мать в 1928 г. разошлись, — мать ушла к другому, тогда сын (19 лет) так ко мне и кинулся. Мать — скульптор. Красавица. Сын был также красавец, и в мать и в отца — живого Николая I. Отец — из литовцев, мать полька (Слободзинская). Юноша и видом и нравом был настоящий шляхтич. Теперь всё это в земле, под землей, под травой лесного медонского кладбища. Ему только что исполнилось 25 лет. Осталось три больших тетради стихов. I том выходит в июне [1100]. Отец (активист и общественник) — весь в стихах сына (NB! стихов не понимает), — радуется удачной бумаге, шрифту, сам написал предисловие, и т. д. — мать — мать «плачет о детях своих и не может утешиться потому что их нет» [1101]. С ними обоими у меня и прошла зима
— Осенью, постепенно, а в феврале — окончательно ушла из дому моя дочь — не к кому-нибудь, а от меня. Сосуществование давно уже было невыносимо: все обратное. А это ведь — не квартирант в доме. Видеть ее такой, как она есть — я не могла: моя дочь. И — предпочла не видеть вовсе. Т. е. приходит, «заходит», и внешне всё хорошо. А внутри — пусто. Конечно, я, по своей природной пассивности, и еще многому другому никогда бы не сделала окончательного шагу, но он — сам сделался, помимо меня, волей жизни. Одно знаю: никогда с ней больше жить уже не буду. Я ею, в доме, была — раздавлена. Годы. И терпела от нее такое, что даже вспоминать — дико. Она всем нравится, — пусть с ними (всеми) и живет. Я ей — НЕ нужна. Но сейчас даже уже и горечи нету. — Пусто. —
— А наше море? Или уже уплыло? Ответьте непременно, ибо начинаю думать о своем с Муром (на море не была с лета 1928 г., итого 7 лет) [1102]. Если уедем, то после 1-го июля. Думайте и отвечайте. Из Парижа есть билеты aller et retour [1103] 250 фр<анков>, на два месяца, т. е. почти вдвое дешевле. (Думаю о Средиземном море.) Я еще ничего не знаю, но надеюсь. Комнаты — недорого, кажется от 150 фр<анков> т. е. то же, что в Париже и окрестностях, без всякого моря.
Обнимаю Вас и жду скорой весточки
МЦ.
<Приписка на полях:>
Как Ваши дети? Как бы Вы сделали летом? С собой? Или — одна? Напишите обо всем. И поскорее, чтобы мне знать в каком направлении мечтать.
Впервые — Письма к Наталье Гайдукевич. С. 87–92. Печ. по тексту первой публикации.
Дорогая Вера.
Хотите — в среду, т. е. послезавтра, 1-го мая, — только не к завтраку, а к обеду? Могли бы быть у Вас начиная с шести. А то, в четверг мы едем с Муром в другой за*город, с утра, а до воскресенья — далёко.
Если среда (6 ч<асов>, 6 * ч<асов>) подходит — не отвечайте.
Целую Вас, сердечный привет Вашим.
МЦ
Люблю не четверги и воскресенья, а среды и субботы: кануны (свободы, которой нет).
Vanves (Seine)
33. Rue J<ean->B<aptiste> Potin
29-го апреля <1935>, понедельник, 2-ой день Пасхи.
Впервые — НП. С. 489. СС-7. С. 287. Печ. по СС-7.
Vanves (Seine)
33 Rue Jean-Baptiste Potin
29-го апреля, понедельник, 2-ой день Пасхи.
Милая Ариадна,
Ждали мы ждали с Муром какого-нибудь ответа и — ни слова, а завтра начинается его школа.
Может быть мое письмо пропало, где я предлагала приехать в понедельник, 29-го?
